Будущее русской нации в современном мире

Существует великое множество определения слова “нация”. Но если сложить их все, проанализировать и вытащить самую суть, то становится ясно, что нация это народ или группа народов (чаще всего родственных) которые поставили во главу угла несколько (реже один) признаков.  Например германская нация, сформировавшаяся на рубеже 19 и 20 вв ставила на свои знамена один язык, древность и уникальность общегерманской культуры. При этом региональные особенности никогда особо не ущемлялись,  кроме периода с 1933 по 1945 гг.

Французы наоборот кроме языка поднимали в качестве символа единую общефранцузскую централизованную культуру. Но они не говорили о своей уникальности и особой древности, французы признавали себе равными и англичан, и русских, и даже бельгийцев.  Конечно к некоторым народам они относились с пренебрежением,  но именно как к слабым, но всё же партнёрам.

Скандинавы выбрали в качестве цемента для нации свой суверенитет. Есть Норвегия,  она наша, от этой границы до этой. Кстати сей признак очень быстро привёл к вырождению нации. Теперь чтобы быть норвежцем можно быть и арабом и геем-корейцем, даже не обязательно знать язык. Это, кстати сказал недавно король страны.

В принципе для всех наций существует территориальная рамка. Нации объединены в каких-то границах. И начинают в них застывать.

Формирование русской нации не было завершено. Большевистский эксперимент не предполагал сплачивать русских какой-либо идеей эпохи модерна, а сразу взял на вооружение постмодернистские абстракции типа “Учение Ленина верно, потому что оно истинно”. И кроме того активно применял практики архаики, вроде массового кровопускания.

Но проблема в том, что народы оставшиеся едиными, но не ставшие нациями в 20 веке, такие как русские, британцы, китайцы имеют больше шансов на модернизацию. Перед нами есть примеры сформированных европейских наций, застывших в прекрасном мраморе своего национального совершенства, но утративших возможность активно сопротивляться внешним угроза,  ибо народ гибок, а нация сильно заперта в рамках собственных правил.

Мы можем при переформировании своего общества, при его неизбежном сплоченнии учесть негативный опыт.  Но без сплочения и сшивания в наднародное образование обойтись сложно. Пример тому Латиноамериканский регион. Народы там живут разные, красивые, смелые, талантливые,  но пока они не станут именно нациями со своими геополитическими стремлениями,  они так и будут задним двором США.

Сегодня в качестве одного из стержней национального строительству мы можем взять доктрину недопущения в нашей стране к власти либеральных и упаднических сил. И если в 2030 году спросят, а кто такой русский мы бы ответили: ” Это прежде всего тот, кто не допускает в свой дом паразитов. Он может быть славянином или татарином,  Православным или атеистом, но он всегда против тех, кто наживается на чужом труде в масштабах государства. Если человек выступает против деструкторов,  то он скорее всего русский”.

Будущее представляется уже вполне чётким. Эпоха, где только государства были субъектами международного права, подходит к концу. Сегодня официально только Папский Престол и Мальтийский орден являются негосударственными суверенами, частично монашеская республика Афон имеет особый статус. Но общие тенденции в мире говорят нам о том,  что лет через тридцать за столом переговоров на равных будут сидеть Президент Румынии, Генеральный директор Алмазного Бантустана Южная Африка и глава международного Корпуса Йога Без Границ.  И у каждого будут друг к другу претензии на реальное и виртуальное пространство.

Ключ к новой модели нашей будущности лежит в самосознании. Кем мы себя ощущаем? Нацией живущей в рамках своей парадигмы, народом, вечно меняющийся под действием внешнего давления,  обслуживающим персоналом бензоколонок и чем-то четвертым,  десятым или сотым?

Сегодня в России строится союз народов разного уровня самосознания. В Татарстане в 90-е активно строили татарскую нацию, чеченцы прошли через горнила войн в попытке прыгнуть из кланов в национальное государство, а дагестанцы и адыгские народы интегрируются именно через общение близкородственных народов. Русские при этом погружаются в пучину постмодернистских мегаполисов,  где человек живёт пару часов между работой и дорогой на работу.

С этим всем можно и нужно работать. Из любых социальных конструкций можно,  очистив их от грязи и гнили,  построит рабочий механизм общественного общения. Нужно только поставить во главу угла интересы людей, как бы они не назывались.

Главный враг современной России это негибкая политика,  это формализация работы многих институтов общества, а так же отсутствие созидательной национальной идеологии и  страх перед ответственными решениями. Символом нового сплочения может быть и русская ирридента, и конфедерация с Европой, и колонизация Марса.  Но это будет работать только тогда,  когда мы сами поверим в том, что это возможно, превратившись из субъектов политики в её объекты.

Россия имеет все шансы войти в середину 21 века как альтернативная глобализации цивилизация. Россия будет  едина и целеустремлённа, если нация будет знать для чего она существует и куда движется – к новому идейному доминированию на континенте и возрождению лучших качеств Человека или же для бездумного потребления. Времени для выбора остается все меньше.