• О ПРОЕКТЕ

«И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец».
(Матф.24:14)

  «Перед концом будет рассвет»
Преп. Варнава Гефсиманский

                                                                                                          

Современный мир – это мир почти победившего «духа Революции». 20 лет назад апологетами нового мира был даже провозглашен «конец истории» (Фукуяма), иными словами – окончательная победа либерально-мессианского вектора. Правда, как оказалось, несколько преждевременно.

1.Преемственность

Хотя противостоять тотальному агрессивному напору «духа революции» непросто (было непросто уже в начале ХХ века, тем более сегодня, когда силы его многократно выросли), хотя на его стороне все мировые финансовые ресурсы, средства массовой информации, идеология и философия современности, некоторые тенденции современности (кризис глобализма и мультикультурализма, успех правых партий, движений, лидеров в Америке и Европе, наконец, явный консервативный поворот России) заставляют говорить о возможности мировой анти-глобалистской контрреволюции.

           

Пока еще трудно говорить, насколько оправданы эти надежды. Ясно одно, противостояние «духу революции» необходимо. И мы имеем все основания считать, что именно Россия может возглавить это противостояние в мировом масштабе. Об этом говорит наш громадный опыт выживания в экстремальных условиях; историческое приятие Россией роли Удерживающего, и реальный исторический опыт защитницы Христианской традиции; наконец (и это главное), вселенское самосознание России и постижение мистических глубин Христианства, свойственное только православию.

Понятно, однако, что всерьез противостоять мировому антихристианскому проекту (во всяком случае, в его политическом измерении) можно лишь на уровне всеобъемлющей государственной идеи. Причем, такой идеи, которая могла бы стать поистине всемирным знаменем борьбы против антихристианских сил. На меньшее душа России просто не откликнется, не согласится.

Но такая идеология не может быть ни построена на пустом месте, ни просто механически перенесена из прошлого. Она должна рождаться в мистической глубине идеи, прорастать из исторического прошлого, но, в то же время, быть адекватной реальному времени. В ней должен звучать мощный зов преемственности: через всю историческую Русь-Россию к сегодняшнему дню. Иными словами, новая идеология должна стать тем самым очищенным в горниле времени «духом традиции», который на всем своем историческом пути ведет борьбу с «духом революции».

Вся наша работа и была посвящена выявлению «вектора традиции» на историческом пути христианской Европы и России.

И вот мы подходим к главному: проблеме выработки новой идеологии.

Разумеется, автор не претендует на то, чтобы изложить эту новую идеологию сколько-нибудь последовательно и полно. Да это и невозможно одному человеку в небольшой работе. Но подытожить сказанное и обозначить несколько важных, принципиальных моментов необходимо. Поэтому, в заключение, несколько мыслей о том, на каких, по мнению автора, краеугольных моментах должна держаться, и каким принципам соответствовать новая идеология, чтобы стать действенным орудием борьбы с «драконом революции».

2.Выковать меч для битвы с драконом революции

Первое. По-настоящему действенная идеология должна рождаться в самых истоках идеи и дойти до нас через все наши исторические метаморфозы (ведь подлинная Традиция – непрерывна).

Второе. Ее метафизической основой должна стать ясная, всеобъемлющую философия истории (вспомним, что именно философия истории марксизма, позволившая претендовать на «научность», дала ему силы для сокрушения Традиции).

Третье. Новая идеология должна являть идеал нового человека. Ясно отвечать на вопрос – каким мы видим человека будущего? Таким образом, новая идеология должна заново поставить и решить проблему Личности. Но, одновременно с этим, она должна решить и проблему общности. Именно в отношении личности-общности потерпели провал как коммунистическая, так и либеральная идеологии. («Пост-человечество» современной цивилизации являет печальную картину ее полного в этом смысле поражения).

Четвертое. Новая идеология должна быть, в хорошем смысле, универсальна, всечеловечна, и выражена так, чтобы стала понятна и близка всем, как сказали бы в иные времена, людям доброй воли во всех уголках планеты.

И, наконец, пятое. Принцип непрерывности обязывает нас к тому, чтобы в новой идеологии нашли отражение все лучшие элементы предшествующей.

С последнего и начнем.

3.От Просвещения – к Традиции

Как мы стремились показать, в основе советского мифа лежит монистическая философия (философия всеединства) Богданова-Луначарского. В центре их «монистического социализма» лежит идея «нового человека», сверхчеловека-гения, растущего к абсолютной свободе и  преодолевающего на своем пути эмпирические законы вселенной. Этот идеал русского космизма, русского всеединства следует сохранить (разумеется, заново обосновав).

Сохранить и воскресить следует и идею государства как всенародного университета, которой болел Богданов, и в которой для будущего общества открывается огромный потенциал возможностей.

Общество, устремленное к звезде идеала, вдохновленное идеей воспитания всечеловека-гения, – это сильный и убедительный ответ пост-человечеству либерализма.

Конечно, возвращена должна быть и сама идея Империи: уже не столько политической, сколько духовной. Цель Империи – просвещение, ее экспансия – идейна; ее духовное альтер-эго – Христианский Рим, противостоящий глобальному анти-Риму.

«Консервативный социализм» кажется вполне подходящим названием для новой идеологии. Термин этот имеет за собой большую историческую традицию и находит свои онтологические основания в «Государстве» Платона и Римской Империи Августа-Константина-Юстиниана.

4.Ошибки советского проекта

Слабым звеном, ахиллесовой пятой советского проекта было его укорененность в Просвещении и его анти-христианство.

И Богданов и Луначарский, и, тем более, Сталин соглашались брать из мирового прошлого только то, что считали подходящим для универсальной культуры будущего. Тем самым, сильно обедняя культурные токи, и подменяя живое историческое бытие культуры народа химерой революционного ленинизма.

Общество будущего должно утверждаться на всем мощнейшем фундаменте и грандиозном опыте Традиции, на античных идеалах Эллады и Рима.

Ошибкой советского проекта был и его чрезмерный универсализм, нивелирующий «лица необщее выражение» всякой нации и культуры. Этот универсализм заставлял Луначарского проводить упрощающие реформы русского языка, совершать попытки перевода русской письменности на латиницу, превращать историю в тенденциозную абстракцию, лишенную живых лиц и героев (Покровский) и внедрять многие иные неудачные инновации образования.

Конечно, и Христианство универсально, космично, всечеловечно по своей сути. Но подлинная христианская идея состоит не в нивелировке культур, а в том, чтобы сохранить все национальные культуры, дав каждой из них абсолютный модус развития, указав на звезду идеала. Настоящая христианская идея в том, что бы каждая культура выросла в конце концов к своему идеалу.

Ведь всякая культура в основах своих национальна. Даже проникая умом в небесные эмпиреи, национальный гений не теряет народных корней (лучший пример чему – тот же Пушкин). Гений, лишенный  национальных корней, не удержится и на звездных сферах. Этого, будучи марксистами, не понимали «эмпириомонисты». СССР был колеблемым Колоссом, стоявшим на одной ноге – Просвещении. Христианскую идею Богочеловечества он подменял утопическим и невозможным сверхчеловеко-богом. Эта роковая ошибка и стала, в конце концов, причиной его крушения.

5.Новое понимание Личности

Будучи последовательным позитивистом и совершенным дитём века Просвещения, Богданов определял человечество как целое, а человека как часть. Устремить разнонаправленные воли миллионов людей к единой истине, и, таким образом, гармонизировать мир, создать сверх-коллектив, сверх-человечество, сверхчеловека-бога с большой буквы – так виделась Богданову задача социализма.

В сравнении с разбродом и шатанием человеческих масс при либерализме, признающим лишь самозамкнутую индивидуальность, такой идеал обладал, конечно, большой силой. Однако, не трудно увидеть и его обратную сторону – нивелировку личности в коллективе. Последнее вело к обезличиванию, тому безликому серому фасаду социализма, той эмпирической реальности, которая не выдержала, в конце концов, конкуренции с веселой ярмаркой-биржей капитализма.

Это было неизбежно, и причина этого поражения – неправильное понимание Личности.

Сама идея Личности, будучи творением мистической христианской мысли, никогда не была доступна близорукому Просвещению. С точки зрения христианской онтологии, Личность не есть часть, личность сама есть целое. Личность не микрокосм (как мыслит Просвещение), она сама есть вместилище космоса (и, в каком-то смысле, даже – вместилище Бога).

Но и это не все. Само слово «личность» (по-гречески звучит как «просопон») значит «находится напротив». То есть личность в Христианстве понимается через отношение. Личность есть отношение с Богом и себе-подобным Другими. Это отношение и есть настоящая, подлинная реальность Личности.

Вспомним здесь же знаменитую максиму Сергия Радонежского, запечатленную в «Троице» Рублева: взирая на Троицу, побеждать ненавистное разделение мира сего. Именно здесь являет свой высокий смысл призыв Бога к единству (Пусть будут все едино как мы едино). Здесь находят последнее примирение Личность и Общность: Образ Троицы (3=1) с одной стороны и образ Человечества (множество = 1), устремленного к единству Троицы – с другой.

Именно эта подлинная мистика Личности, мистика Всеединства дает возможность построения нового общества, основанного на идее единства, не упраздняющего Личность, но, наоборот, являющего ее в модусе абсолютного развития. Такое понимание Личности снимает все противоречия либерализма (эгоистичная, замкнутая сама на себя индивидуальность) и левого социализма (нивелирование личности в коллективе), и задает человечеству новый абсолютный вектор идеала.

Понятая таким образом Личность становится подлинной альтернативой пост-человеку либерализма, и либеральному пониманию человечества, как вихря элементарных частиц, кружащихся вокруг скопища банков и бирж, как бессмысленного апофеоза всесмешения.

6.Новая (хорошо забытая) философия Истории

Марксистская философия истории представляла собой, по сути, эмпирическую пародию на восхождение Мирового Духа Гегеля. Сегодняшний Либерализм вообще не имеет внятной философии истории. Вернее, он принимает любые версии позитивистского прогрессизма, лишь яростно отрицая Традицию.

Сегодняшний Либерализм предпочитает говорить о «конце истории». (Так же, впрочем, он говорит и о конце философии и самого человека, о его «дебольном сознании», то есть, неспособном глубоко мыслить). За всем этим скрывается онтологическая пустота либерализма. Здесь его слабое место. Именно сюда необходимо ударить его и сокрушить. Ударить и сокрушить его должна новая философия истории.

В эмпирическом плане необходимо вернуться к пониманию истории как осмысленному процессу самосознания народов, снова вспомнить, что по-настоящему историческими являются лишь европейская (христианская), иудейская и исламская (отчасти – персидская) цивилизации, поскольку, именно для них история наполнена смыслом. Лишь эти три цивилизации являются двигателями исторического процесса.

В онтологическом же плане ядром философии истории должно оставаться понимание исторического процесса как творения и спасения Человека. Лучшими до сих пор системами, построенными на этом фундаменте, остаются системы Августина (борьба двух градов – небесного и земного) и Максима Исповедника.

Остановимся внимательней на последней, как на самой глубокой (и при том, наиболее прочно забытой) из когда-либо выраженных философских интуиций.

Согласно Максиму, Бог творит мир посредством нескольких разделений (отделяет небо от земли, воду от суши, на суше выделяет место для рая, где поселяет человека, которого также разделяет на два пола). Мир, таким образом, развертывается в виде некоей лестницы в несколько ступеней. Человеку, поставленному в самый низ этой лестницы, дается задание – собрать все развернутое пред ним бытие, ступень за ступенью, воедино. Вначале, человек должен преодолеть разделение на два пола; затем обратить всю землю в рай, расширяя свое присутствие в ней; затем – вступить в ангельские миры и продолжить свое восхождение к вершинам, расширяя и собирая в себе воедино все бытие.

Какова же конечная цель человека? Она понятна. Человек, по мысли Творца, сам должен стать богом-по-благодати, во всем (кроме рождения) подобным Творцу. Такова великая цель Творения.

Эти положения Максима оказали огромное влияние на мысль Запада и Востока. Схолии Максима рано были переведены на латынь. Через учение Эриугены, Фомы Аквината, величественные построения Данте, его идеи (в уже в изрядно исковерканном виде) добрались до Гегеля, и нашли окончание своих путей в марксизме, сведшем всю драму человеческой истории к конфликту «производственных отношений», а самого человека – к роли «экономического животного». Из этой эмпирической пыли достоинство человека заново начали поднимать русские космисты, конструирующие новые «философии всеединства». Одной из таких «систем» стал и «эмпириомонизм» Богданова, который лег в основу советского культурного мифа.

Так не пришла ли пора нам вернутся к началам?

7.Солнечный центр русской истории.

Конечно, философская парадигма мистической христианской мысли слишком глубока и высока, и вряд ли будет доступна многим. К тому же, нельзя забывать, что мы империя, связавшая множество культур, включая исламскую, буддистскую итд.

Все это требует более сдержанного, нейтрального подхода в выражении ключевой идеи. Нужен образ, вмещающий в себя самый высокий идеал и при этом – доступный каждому.

На первый взгляд это кажется невозможным. Однако здесь самим Провидением дан нам исключительный феномен. Этот феномен – Пушкин. В ХХ веке культ Пушкина был одинаково силен в Русском Зарубежье и в СССР. И там и здесь он совершил важную работу. Можно сказать, что Россия выжила благодаря этому культу. Так не поможет ли  нам Пушкин совершить миссию России и в ХХI веке?

Разумеется, образ этот необходимо очистить от советских интерпретаций, и представить тем, кем он на самом деле и был: монархистом и аристократом, влюбленным в народ и свободу.

Политический идеал Пушкина: монархия, аристократический консерватизм, народность, противостоящие радикализму и деспотизму (то есть либеральной демократии и якобинству) – есть наиболее ясное и точное выражение «духа традиции» в его противостоянии «духу революции». 

Замечательно и отношение Пушкина к монархии, необходимость которой он оправдывает тем, что Личность должна стоять над Законом. Закон должен быть справедлив и суров, – говорит Пушкин. – Однако, над Законом должна стоять Личность, которая имеет право миловать. Милость – и есть прерогатива монарха. Такова последняя, блестяще и точно выраженная правда Традиции.

И сам Пушкин не есть ли такой идеальный камертон, идеальный баланс, идеально-русское выражение «милости к падшим»? Идеальный образ, способный стать центром примирения всех наших политических полюсов? 

«Солнечным центром Русской истории» назвал когда-то Пушкина Иван Ильин. Было бы разумно, если бы этот «солнечный центр» оказался в центре общества, пронизав его насквозь своими животворными лучами.

Пушкинский «Памятник», его просвещающий Логос, к которому обращены все народы (и гордый внук славян, и финн, и тунгус и калмык), и сам этот Логос, устремленный в эмпирей бессмертия – это ли не лучший образ нашего будущего? Идеальная Личность (Пушкин), устремленная к идеальной Общности (Троица) – не это ли идеальная икона идеального общества? И разве не к построению такого общества должны мы стремится, если всерьез воспринимаем свою историческую миссию?

Тем более, что и выбора особого у нас нет. Либо вместе со всем «свободным миром» пуститься в последнюю отчаянную сатурналию саморазложения пост-человечества, либо стать иным его духовным полюсом, вернувшись к классическим христианским началам. И попытаться исправить положение вещей, или, во всяком случае, стать последним свидетельством истины в эпоху торжествующей пошлости, надеясь на слово и обетование святых о том, что «перед концом будет рассвет».

  • Литке

    Социализм и традиционные ценности не совместимы, так как вся экономическая повестка социализма изначально строилась с целью разрушения семьи. И ключевым фактором здесь является функции социального страхования, которые в традиционном обществе выполняла семья, а в прогрессивном – государство. Это привело к снижению рождаемости, атомизации общества, разрушению горизонтальных связей в обществе (муж-жена, родители-дети, родственники) и заменой их на вертикальные (индивид-государство). Пока будут присутствовать элементы экономической повестки социализма, общество будет деградировать, будет безбожным и безнравственным.