• О ПРОЕКТЕ

Народ не узнал Мессии в Христе, отверг Его и распял. Это – центральный факт во всемирной истории, к которому всемирная история шла, из которого она исходит и который делает еврейство как бы осью всемирной истории»

                                                                                               Н. Бердяев,
«Смысл истории»

«Идею вечность воплотили два образа в истории человечества: на западе – Вечный Рим, на востоке – Вечный Жид»

                                                           Проф. Ф. Ф. Зелинский,
«Соперники христианства»

1.Рим и Иудея как два начала Истории

Что такое история? Мы, разумеется, не собираемся погружаться сейчас в интерпретации различных философий истории. Вопрос этот интересует нас исключительно с точки зрения народного самосознания. Иными словами, вопрос стоит так: когда тот или иной народ начинает задумываться об истории? Очевидно, когда впереди появляется исключительно важная цель, к которой устремляется дух народа. До этого момента истории для народа в полном смысле не существует.

Традиционные общества древних цивилизаций были к истории совершенно равнодушны. Ведь с их точки зрения, важнейшее Событие, которое определяло их бытие, осталось в глубоком прошлом. В том, далеком, мифическом прошлом, боги действительно совершили нечто важное. Из первозданного хаоса  они вызывали к жизни бытие и обустроили его. Они создали и приобщили к бытию людей и научили их поддерживать установленный порядок, дабы мир снова не погрузился в хаос. Повторять великое делание богов, поддерживать связь с богами и первозданный порядок – таким было, по мысли традиционного общества, задание людей. Так понимало оно смысл своего существования.

Понятно, что в этой парадигме мысли истории как таковой нет, и не может быть. Бытие традиционной цивилизации движется по кругу повторения великого ритуала, заклинающего силы хаоса, как в некоем вечном зачарованном хороводе, все внимание участников которого устремлено в сакральный центр круга. Там, в центре (где горящий костер отбрасывает блики и тени на лица), действительно происходит нечто важное: там, в первобытной мистерии бытия, из хаоса рождается мир и претворяется в нечто, чем становится народ – главный участник этой мистерии, стена и хранитель этого бытия.

Таков мир древних месопотамских городов-зиккуратов, таков мир древнего Египта. Даже просвещенные греки, со всем их философским складом ума, еще совершенно равнодушны к истории. «Отец истории» Геродот обращается к истории Пунических войн лишь потому, что они поставили Греческий мир на грань эсхатологической катастрофы, – следовательно, породили философский вопрос: быть или не быть самому греческому миру. Но и это еще, строго говоря, – не история.

По-настоящему, история является тогда, когда перед народом является впереди ясная цель. Цель же может явиться только, как новое указание богов, как их новый завет с людьми.

Нам известны только две важнейшие манифестации такого рода: завет Авраама с Иеговой и завет Энея с богами. Мы сознательно упрощаем и упускаем некоторые моменты (например, весьма важную в этом контексте персидскую традицию), чтобы сосредоточиться на главном: История рождается в борьбе, прежде всего, Иудейского и Римского духа, иудейского и римского начал цивилизации.

Ибо «всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки, и сделаю потомство твое, как песок земной; если кто может сосчитать песок земной, то и потомство твое сочтено будет; встань, пройди по земле сей в долготу и в широту ее, ибо Я  тебе дам ее». (Быт. 13:14-17) – таков завет Иеговы с Авраамом.

«Я же могуществу их не кладу ни придела, ни срока, Дам им вечную власть… Римлянин! Ты научись народами править державно – В этом искусство твое! – налагать условия мира, Милость покорным являть и смирять войной непокорных» – так старец Анхиз раскрывает волю богов спустившемуся в царство теней Энею. Или, вернее, так, «отец Запада», Вергилий («Энеида»), осмысливает цели Римской империи на заре ее зарождения. (Вергилий, по справедливому замечанию Т.Элиота, единственный, среди всех поэтов классической древности, для кого «мир построен разумно, обладает порядком, достоинством и для кого, кроме древнееврейских пророков …история имеет смысл»).

На лицо прямое столкновение интересов: «дам землю тебе и детям твоим», – говорит Иегова – иудеям…; «научись народами править державно», – говорят боги Рима римлянам. И здесь уже в полном смысле можно говорить о рождении двух векторов истории и двух различных образов действия.

Римская экспансия – это экспансия прямого военного захвата. Рим завоевывает и смиряет племена и народы, а затем приобщает их благам римской цивилизации и вводит местных богов в имперский пантеон.

Стратегия Израиля совершенно иная. Это развернутая программа религиозного и культурного проникновения. Экспансия на уровне религиозного прозелитизма, центром которого становится Александрия 4-2вв. До РХ.

Экспансия эллинизированного еврейства породила великие явления культуры. Прежде всего, конечно, перевод Библии (Септуагинта, «Перевод семидесяти», 3-й век до Р.Х.) на греческий. Именно Септуагинта стала фундаментальной базой для духовной экспансии еврейства в культурном мире эллинизма. Вдохновленный надеждой на скорое пришествие мессии, «иудаизм уселся на греческого орла и отправился вместе с ним в долгое путешествие по всему Средиземноморью», – как пишет один современный еврейский автор (ШломоЗанд, «Кто изобрел еврейский народ»).

Иудейский прозелитизм того времени породил и множество других культурных явлений (например, Филон Александрийский в философии). Причем, направлен он прежде всего на элиту Римского мира, и, к первому веку нашей эры имел немалые шансы на успех… На пике этой экспансии «религию Моисея» исповедовали, по некоторым данным, до 7-8% жителей Империи, в основном из средних и высших слоев общества, жены высших римских аристократов (самый наглядный пример – Поппея Сабина, вторая жена Нерона)… Известно, что александрийские банкиры финансировали и избирательную компанию Цезаря, благоволившего к евреям. Светоний пишет, как после убийства Цезаря, огромное количество иудеев шло за гробом и оплакивало его.

Итак, первая стратегия – это стратегия прямого действия, захватнической войны. Вторая – стратегия непрямого проникновения, через обращение элиты. Потому, первую стратегию мы условно назовем «имперской», а вторую – «революционной». Так эти стратегии определились в веках, такими они и останутся в будущем, уже до конца времен. В этом смысле, римская и иудейская традиции есть не просто две религии, или два общественно-политических уклада, но, прежде всего, две грандиозные политические программы,  два противоположных взгляда на конечные цели мира и цивилизации в целом.

2.Противостояние

Столкновение двух «векторов истории» привели к самым драматичным в истории событиям и конфликтам. Среди которых, главными были, конечно, проповедь Христианства, шедшая по дорогам, проложенным иудейскими прозелитами (вспомним, что ап. Павел начинал как фарисейский миссионер), и восстание Бар-Кохбы 132-136г. н.э.).

Восстание Бар-Кохбы (которого рабиАкива, религиозный лидер иудеев того времени и будущий отец талмудического иудаизма, провозгласит мессией, «сыном звезды») будет жестоко подавлено, а иудеи – изгнаны из Иерусалима и рассеяны по всему миру.

С этого времени начинается новая фаза противостояния двух «векторов истории». В 4-м веке н.э. Римский император Константин примирит мессианскую и имперскую идеи в пространстве Римской Империи. В последующие века Христианство станет ее официальной религией, а сама Империя, «обручившись» с Церковью, обретет не только абсолютный горизонт своей власти («и проповедано будет Евангелие всем народам»), но и абсолютную духовную вертикаль («милость и истина встретятся, правда и мир облобызаются»). 

Однако, драма мировой истории на этом не завершается. Наоборот, она обретает новый, еще более напряженный драматизм. Масса иудейского народа (и, прежде всего, – его элита), не приняв посланного им Мессии, но ничуть не усомнившись в данных ему обетованиях, продолжит ждать мессию иного. Христиане же (бывшие язычники) уверовав, что обетование, данное Аврааму, исполнилось во Христе, начинают говорить о себе, как о Новом Израиле, к которому перешло обетование Израиля ветхого.

Так, два вектора, заново определившись, продолжат свое движение вдоль силовых линий истории. При этом, картина мира христианских народов обретает момент законченности и совершенства. Римская империя, по мнению христиан, должна расширить свою власть до пределов вселенной и просветить всю вселенную светом христианской веры. Иудеи же, отгородившись от христианского мира стеной собственной традиции и патернализма, продолжат ожидать пришествия собственного «грядущего мессии», готовя, тем самым, мощный рестарт «революционного вектора».

И действительно, со времени падения Константинополя (1453) «революционный вектор» мощно активизируется. Это не значит, конечно, что все будущие революционные движения будут инспирированы непосредственно иудейством. Факт, однако, остается фактом: еврейство выходит из гетто на авансцену истории одновременно с началом Нового времени (символично, что 1492г., то есть, 7000-й г. от сотворения мира, в который еврейство ожидало начало мессианской эры, совпадает с годом открытия Америки и изгнания евреев из Испании).

С этого момента все еврейство пробуждается к активной деятельности. Вместе с распространением каббалы, среди иудейства распространяется учение о всем еврейском народе как «коллективном мессии». Это учение, подкрепленное  убеждением: каждый иудей должен приближать царство мессии, – объясняет сверхактивность Израиля в последующие века.

Эта активность, действительно, не может не поражать. Изгнанные из Испании сефарды расселяются в центральной Европе и Нидерландах. За сим следует бурное распространение банковской системы и новых банковских институтов (кредит, биржа, акция, облигация итд.) С успехом нидерландской, а затем английской революций, мир начинает завоевывать институт центробанков, а на месте средневекового тандема «король-церковь» является новый тандем: «банк-государство».

В это время «революционный вектор» Истории явно начинает превалировать над «имперским». Эпоха географических открытий, научная революция, Ост-индские торговые компании, «треугольная торговля», завоевание Америки, распространение капитализма и либеральных идей, – в большинстве этих движений еврейство принимает самое активное участие. Это и понятно: во всех них ярко разгорается огонь нового мессианства.

Особенно же яркими вспышками нового мессианизма становятся Французская и Русская революции. Опять же, не будем указывать на мессианское нетерпение и чаяния людей «нового времени» как единственную и даже главную причину революций. Причин крушения европейских империй (как и самого Христианского мира) было много. Однако, хотя причин и много, движущих векторов истории, как мы убедились, всего два: традиционный и революционный.

3.Рождение Нового мира

Однако, в чем все-таки причина крушения Традиционного мира? Соблазнительно было бы указать на вину «вечного революционного разрушителя». Очевидно, однако, что первой по важности окажется все-таки причинавнутренняя. И наш ответ, если выразить ее совсем кратко, будет таким: главной причиной крушения Христианского мира стал его раскол; раскол единой христианской ойкумены сперва по линии империи (800 г.), а затем и по линии Церкви (1054). Следствием этих катастроф стало и крушение Константинополя (1453),который, хотя к 15 веку и потерял свое политическое значение, однако продолжал оставаться духовной осью европейского христианства.

С этого момента распад Христианского мира уже не остановим. Через полвека является Лютер – предтеча гражданских войн и разрушительных революций Нового времени. В кальвинизме мы уже видим, фактически, семя ветхого завета, проросшее на христианской почве: «народ избранных» Кальвина – это лишь новое переиздание «избранного народа».

Любопытно, что само устройство реформистской церкви повторяет устройство иудейского синедриона: во главе ее стоит духовная интеллигенция, фрондирующая аристократия и олигархия. Сама же новая церковь обретает вид революционных ячеек, покрывающих густой сетью Европу (прежде всего, Англию и Юг Франции). В лице кальвинистской церкви и ее «народа избранных» Новый мир объявляет прошлый мир (то есть, мир Римской Империи и Католической Церкви) проклятым и разворачивает против него войну на уничтожение.

Из народных масс, напуганных эсхатологическими ожиданиями и разагитированных пуританскими проповедниками, Кромвель собирает свою «красную армию» новейшего образца – идеальную машину для сноса существующего миропорядка. Скоро придет конец старой королевской Англии. Скоро, в огне 30-летней войны сгорит традиционная католическая Европа, и Вестфальский мир положит конец ее единому имперско-христианскому миропорядку…

4.Марксизм

Итак, перед нами – готовая схема Революции, созданная на века вперед.

Дальнейшее течение Истории австрийско-американский ученый Эрик Фогелен удачно назовет «каскадом гностических революций».

К началу ХХ-го века этот бурный поток достигает своего максимума в учении марксизма. Учение Маркса – это все то же модернизированное мессианство, где мессией выступает уже не иудейский народ (как в иудаизме) или новый «народ избранных» (как у Кальвина), а пролетариат, «рабочий класс». А его фундаментальным «талмудом» становится уже не «Наставления в христианской вере» Кальвина, а «Капитал».

Опора нового революционного учения на нового мессию-гегемона также вполне понятна. Индустриальная революция согнала крестьян с земли, превратила их в изгоев. Эти огромные массы, наполнившие города, лишенные корней, представляли собой мощную потенциальную силу хаоса, которую оставалось лишь разбудить. Дать темным необразованным массам (человеческому сырью индустриального мира) идею, консолидировать и бросить на уничтожение остатков традиции – именно эту программу и задает марксизм.

К началу ХХ века революционный вектор марксизма обладал мощнейшим кумулятивным зарядом; а международный финансовый капитал, под эгидой Британской империи, фактически, господствовал над большей частью мира.

В то же время, Германская, Австро-Венгерская, Русская империи, представлявшие собой осколки бывшего Христианского Рима, были крайне рыхлы, неповоротливы, и изъеденны изнутри «прогрессивными идеями».

Последним решающим походом «духа Революции» против «духа Традиции» стала организация Первой мировой войны. За ней последовал хаос новых революционных потрясений и новой большой войны. В огне новой «Тридцатилетней войны» 1914-1945гг. (во многом повторившей сюжет Тридцатилетней войны XVII века),

был окончательно разрушен традиционный христианский мир.

После войны европейский мир оказался поделен между двумя сверх-империями, а на руинах бывшей христианской Европы восторжествовали две модернистские идеологии: либерализм и большевизм – два лика революции и анти-традиции.

Выводы

Итак, историческое бытие нашей цивилизации определили два духовно-политических вектора, которые мы условно назвали «традиционным» и «революционным». Целью одного стало расширение Римской Империи и проповедь Христианства в самых далеких областях мира, целью второго – ожидание и приближение пришествия иного мессии.

Причем, «дух революции», с неослабевающей энергией устремленный только вперед, к событию, которое еще только должно произойти, смотрел на современную ему христианскую цивилизацию как на нечто, что подлежит деконструкции и устранению. И к концу ХХ века эту деконструкцию ему практически удалось осуществить.

После этих предварительных замечаний, мы, наконец, готовы обратиться к главной теме нашей работы – контексту Русской истории,  Русской революции и Русского будущего.

Продолжение следует.