А не поискать ли более подходящей даты для Дня защитника Отечества?

Тот ли красный день календаря выбран для профессионального праздника защитников Отечества в нашей стране? Обозреватель «БИЗНЕС Online» Владимир Марченко присоединяется к тем, кто считает, что давно пора найти в российской истории более героическое событие для подобного памятного дня, тем более что их за многие века в отечественной истории накопилось немало. О позорном бегстве только что созданной РККА под командованием бывшего матроса Дыбенко и его последствиях — в нашем материале.

История этого праздника настолько феерична, что кажется невероятным, как эта дата ухитрилась стать большим государственным праздником

ИСТОРИЯ ДНЯ ЗАЩИТНИКА ОТЕЧЕСТВА ФЕЕРИЧНА

Мы любим праздники. Общенациональные, религиозные, местные — какие угодно, лишь бы выходной был. Общенациональных, которые празднуют все россияне, у нас не так уж и много, меньше, чем, например, в Америке. И почти все эти праздники — советского происхождения. Новых всего два — День России и День народного единства, но они-то как раз и не приживаются. Для большинства — выходные дни, не более. Многие даже и не знают, в чем их смысл. Что не удивительно, ибо даже государственные мужи с трудом могут объяснить, что именно мы празднуем 12 июня и 4 ноября.

Зато Новый год, День защитника Отечества, Международный женский день, Праздник весны и труда (бывший День международной солидарности трудящихся) дружно празднуют все. Новый год так вообще дважды. При этом День защитника Отечества естественным образом преобразовался в мужской день в параллель к женскому дню 8 Марта.

Из этих советских праздников только Новый год имеет историю, уходящую в глубь тысячелетий, — у каждого народа есть свой Новый год, и каждый народ празднует его в свое время — кто осенью, как евреи, кто весной, как древние римляне, кто летом, как древние греки, кто зимой, как мы. Каждый древний праздник имеет глубочайший смысл, связанный с основами жизни народа и с его пониманием устройства мироздания, и даже мировые религии вынуждены были приспособить свои праздники к народным.

Советские праздники тоже имеют свой смысл, хотя и несравненно более поверхностный, а иногда просто анекдотический. Вчера у нас было 23 февраля, День защитника Отечества, он же День мужчин, и история этого праздника настолько феерична, что кажется невероятным, как эта дата ухитрилась стать большим государственным праздником.

Вообще-то уж где-где, а в России найти подходящую дату для Дня воина, Дня защитника Отечества, Дня воинской славы проще простого. Ледовое побоище, Бородино, Сталинград — бери почти любой день, не ошибешься. В царской России воинских праздников было несколько. 11 сентября — День памяти русского воинства, установленный в 1769 году, отмечали поминальными службами всех воинов, «за Веру, Царя и Отечество на поле брани убиенных»; 9 декабря — праздник кавалеров ордена Святого Георгия, уходящий корнями еще во времена Ярослава Мудрого; 21 ноября полуофициально праздновали Собор Св. Архистратига Михаила, считавшегося в народе покровителем воинов.

Понятно, что ни святой Георгий, ни архистратиг Михаил для советского правительства никак не подходили, надо было придумать что-то свое. И вот в 1922 году установили 23 февраля как День Красной армии и флота в честь годовщины создания Красной армии в 1918 году.

Вроде бы логично. Однако на самом деле декрет о создании Рабоче-крестьянской красной армии был принят 28 января 1918 года, но эту дату не праздновали никогда. Что же такое произошло 23 февраля того же года, что заставило сделать именно этот день праздником РККА?

23 февраля под Псковом и Нарвой только что созданная РККА под командованием героя революции бывшего матроса Дыбенко столкнулась с немецкой армией

ДОЛБАНУЛО ТАК, ЧТО ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВНАРКОМА ПРИШЛОСЬ БРОСИТЬ ВСЕ ДЕЛА И СРОЧНО ПИСАТЬ СТАТЬЮ

23 февраля под Псковом и Нарвой только что созданная РККА под командованием героя революции бывшего матроса Павла Дыбенко столкнулась с немецкой армией. Вы думаете, была одержана блестящая победа, которая и стала причиной праздника? Как бы не так. Если бы случилась победа, то не было бы причин уговаривать немцев на Брестский мир, который был заключен 3 марта, всего через 10 дней после первых подвигов РККА под началом пламенного революционера Дыбенко.

В чем состоял подвиг Дыбенко, сам Владимир Ленин по-своему, по-большевистски, то есть лавируя и уклоняясь, «объяснил» в своей статье «Тяжелый, но необходимый урок», опубликованной в вечернем выпуске газеты «Правда» 25 февраля 1918-го. Вот Владимиру Ильичу нечего было больше делать, как 24 февраля статьи писать (тогда компьютеров не было, стало быть, 25 февраля днем текст набирали, чтобы поставить в вечерний выпуск). Это помимо постановлений, распоряжений, подготовки к заключению позорного мира, попыток как-то наладить экономику и всего прочего, чем Ленин и правительство занимались в тот момент.

То есть долбануло так, что председателю Совнаркома пришлось бросить все дела и срочно писать статью. Требовалось не только что-то срочно сделать, как-то исправить положение, но и объяснить широким партийным, пролетарским и крестьянским массам, что же такое произошло и что из этого следует.

Однако если вы прочитаете ленинскую статью, то имя главного героя событий там не найдете. И о победе 23 февраля ничего там нет. О поражении, впрочем, тоже. Владимир Ильич весьма ловко сумел заменить слова «поражение», «позорное бегство» и прочие подходящие к случаю «уроками», «требованиями» и т. п. абстракциями: «Неделя 18 – 24 февраля 1918 года, от взятия Двинска до взятия (отбитого потом назад) Пскова, неделя военного наступления империалистской Германии на Советскую социалистическую республику, явилась горьким, обидным, тяжелым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком… Мы требуем серьезного отношения к обороноспособности и боевой подготовке страны. Мы объявляем беспощадную войну революционной фразе о революционной войне… Преступление, с точки зрения защиты отечества, — принимать военную схватку с бесконечно более сильным и готовым неприятелем, когда заведомо не имеешь армии. Мы обязаны подписать, с точки зрения защиты отечества, самый тяжелый, угнетательский, зверский, позорный мир — не для того, чтобы „капитулировать“ перед империализмом, а чтобы учиться и готовиться воевать с ним серьезным, деловым образом».

То есть армии, несмотря на то, что с 28 января она должна была уже существовать, на самом деле не было, из-за чего и пришлось подписать «тяжелый, угнетательский, зверский, позорный мир», что Ленин понял сразу же после подвигов Дыбенко.

В чем именно состоял подвиг командующего Дыбенко, Ленин не объяснил. Приблизительно понятно, что произошло что-то нехорошее, что немцы взяли Псков и Двинск, а Красной армии на их пути почему-то не оказалось, но вот что конкретно, Ленин не рассказал. Никогда не говорили об этом и в дальнейшем. Как-то так ловко обходили, учась этому у Ленина. Хотя статью вождя изучали, особенно в армии.

А случилось вот что.

При первом же столкновении с противником революционные матросы, которые считались ядром будущей армии, стремглав побежали назад

ЧТО ДЕЛАЛА БАНДА ДЫБЕНКО БОЛЕЕ МЕСЯЦА, ПО КАКИМ ЖЕЛЕЗНЫМ ДОРОГАМ СТРАНЫ МОТАЛАСЬ — НЕИЗВЕСТНО

Народного комиссара по морским делам тов. Дыбенко с революционными матросами, которые считались ядром будущей армии, правительство отправило отражать наступление немцев. Однако при первом же столкновении с противником матросы стремглав побежали назад. Что делал командующий Дыбенко, чтобы остановить бегущих, — неизвестно. Скорее всего, сам бежал впереди всех. Потому что от Пскова защитники социалистического отечества драпали до самой Гатчины. Это, однако, 120 километров. Пешком. По глубокому февральскому снегу (зимы тогда были снежные).

Но и в Гатчине герои революции не остановились. Захватили на вокзале какой-то эшелон и рванули дальше на юг, подальше от врага. Вдогонку за подписью М.Д. Бонч-Бруевича (начальника штаба несуществующей Красной армии, брата управляющего делами Совнаркома) полетели телеграммы с требованием немедленно задержать героя революции и препроводить в Москву «за самовольное оставление вместе с отрядом боевой позиции под Нарвой».

Однако задержать знатного полководца с его армией, а точнее бандой, было не так-то просто. В стране царил хаос, центральная власть была условным понятием, начиналась гражданская война (21 февраля Добровольческая армия начала Ледяной поход), так что Дыбенко удалось изловить лишь более чем через месяц, в конце марта или начале апреля, в Самаре, где власть держали большевики. Будущий генерал-лейтенант С.А. Калинин, тогда вернувшийся с фронта революционный солдат, которого послали на переговоры с внезапно явившимся Дыбенко — одного и без оружия, то есть фактически как с врагом, вспоминал на склоне лет: «Как только я появился на перроне вокзала, матросы взяли меня под стражу и, как „контру“, привели в вагон Дыбенко. За столом сидел богатырского вида моряк…» Калинин как-то сумел объяснить Дыбенко, что тот неправ, и он согласился вернуться в Москву.

Что делала банда Дыбенко более месяца, по каким железным дорогам страны моталась — неизвестно. Понятно только, что ни советской власти, ни населению тех мест, где появлялся герой революции, сладко не пришлось. Если уж парламентера большевиков привели к Дыбенко как «контру», то что говорить о простых гражданах. А ведь матросов надо было чем-то кормить, локомотив питать водой и топливом, эшелон обслуживать и ремонтировать, обеспечивать его безопасное продвижение…

Для полноты картины надо сказать и о том, что собой представляла в феврале 1918 года немецкая армия под Петроградом. Германия была тогда на грани поражения, которое и последовало бы в ближайший месяц, если бы Ленин Брестским миром не отдал кайзеру Украину, Польшу и Прибалтику. На подаренных ресурсах Германия и продержалась до ноября. Никаких серьезных сил у кайзера по Петроградом не было — все способное воевать сражалось на Западном фронте. Под Петроградом у немцев в бой пошла даже не армия, пусть и плохонькая, а разрозненные отряды добровольцев по 100 – 200 человек, то есть отдельные роты. Упомянутый Лениным Двинск был взят немецким отрядом не более чем в 100 человек, Псков — группой мотоциклистов, в Режице германский отряд был настолько мал, что не нашлось даже людей занять телеграф, который работал еще целые сутки. Вот от этих-то фольксштурмистов революционные матросы и драпали до самой Самары.

Трудно понять логику советского правительства, которое день драпанья установило в качестве воинского праздника

КОМАНДОВАЛИ САДИСТСКОЙ РАСПРАВОЙ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ-ПАЦИФИСТЫ

Почему так получилось? А потому, что это была не армия, а отряд карателей. И командовал ими такой же садист и каратель. А каратели воевать не умеют — они умеют только убивать. Чудовищные злодеяния революционных матросов многократно описаны: «… Лейтенанта Савинского ударом кувалды по затылку убил подкравшийся сзади кочегар Руденок. Той же кувалдой кочегар Руденок убил и мичмана Шуманского. Он же убил и мичмана Булича. Старший офицер, старавшийся на верхней палубе образумить команду, был ею схвачен, избит чем попало, затем дотащен до борта и выброшен на лед…» Офицеров топили в прорубях, сбрасывали после пыток на лед и катались по еще живым телам на санях. Жен и сестер офицеров насиловали до смерти, детям выкалывали глаза. А командовали садистской расправой революционеры-пацифисты, разлагавшие во время войны армию и флот, Дыбенко и Федор Ильин, принявший псевдоним Раскольников.

Дыбенко сыграл решающую роль и в октябрьском перевороте — это по его приказу крейсер «Аврора» и еще 10 военных судов вошли в Неву, а 10 тыс. революционных матросов обеспечили контроль над Петроградом и взяли Зимний дворец. Поэтому малограмотный грузчик Дыбенко стал членом первого советского правительства и оказал новой власти еще одну огромную услугу: это его матросы расстреляли мирную демонстрацию 5 января в поддержку Учредительного собрания.

Взять Зимний дворец, охраняемый инвалидами, юнкерами и женским батальоном — дело нехитрое и почти безопасное. Расстрелять мирных граждан на улице — еще более простое и совсем уже безопасное. А вот воевать надо уметь и, главное, хотеть, ибо убить ведь могут. Но революционные матросы не для того дезертировали, разлагали армию, убивали офицеров и выкалывали детям глаза, чтобы умирать хотя бы и за родную власть. Потому и драпали, не вступая в бой. Так оно безопаснее.

Не всегда, однако. Большинство революционных матросов было уничтожено во время Кронштадтского восстания в 1921 году, и Дыбенко, замаливая грехи, принял в том самое деятельное участие, продлив себе жизнь. Не очень надолго, впрочем. Герой революции кончил там, где и должен был по всем своим заслугам, — в расстрельном подвале Лубянки в 1938-м.

Вот этот-то день позорного бегства, в результате которого Ленину пришлось заключить «самый тяжелый, угнетательский, зверский, позорный мир», мы и празднуем как День защитника Отечества, День воинской славы, День мужчин. Трудно понять логику советского правительства, которое день драпанья установило в качестве воинского праздника. Ещё труднее понять, почему мы до сих пор его празднуем. И так и чешется язык задать вопрос российскому правительству: а не поискать ли более подходящую дату для празднования Дня защитника Отечества? О том, что 90% всей инфраструктуры, включая жилой фонд, заводы и фабрики, трубопроводы, шахты и скважины, котельные и электросети, досталось нам в наследство от Советского Союза, мы почему-то не вспоминаем, а вот позорный день 23 февраля празднуем от души.

Может, все-таки какую другую дату подобрать? А то ведь как-то неудобно получается…

Владимир Марченко