Настанет год, России черный год, Когда царей корона упадет; Забудет чернь к ним прежнюю любовь, И пища многих будет смерть и кровь… М.Ю.Лермонтов Кто раскачивал устои Российской Империи? В преддверии 100-летия государственных переворотов 1917 года (февральско-мартовский и октябрьский) в России пройдёт череда конференций, круглых столов, будет опубликована масса статей о том: «Почему? Как это случилось? Кто виноват?». Что не удивляет. У нас любят юбилеи, это позволяет отвлечь граждан РФ от текущих проблем внутри России, а заодно и прикрутить очередную идеологическую гайку к конструкции «Новой демократической России», которой по-прежнему, вот уже 25 лет, правят идейные наследники февралистов. Сейчас многим очевидно, что корни современных проблем России лежат именно в первой половине ХХ века, а если быть совсем точными, то в феврале-марте 1917 года. Когда был вынут становой хребет российской государственности — Император Всероссийский, и была свергнута российская монархия. За это отступление от Бога и Царя Россия заплатила огромную цену. Заплатила кровью и миллионами жизней своего народа, в таком объёме, коего не было со времён Батыя и Смуты XVII века. Ибо сказал Господь: «Не прикасайтесь к помазнным Моим» (Пс.104:15). Но левые и либералы намерены «праздновать» 100-летие «Великой русской революции»… И здесь стоит разобраться, в том, что же это было — революция или заговор с последовавшим государственным переворотом? И в чём же заключается «величие», о котором официальные власти российской республики намерены заявить «городу и миру». Удивляет другое, что несмотря на 25 лет различных книг и публикаций, несметное число научных и публицистических работ о Российской Империи и российской монархии в научном сообществе, да и в массовом сознании, продолжает доминировать старая марксистско-ленинская шаблонная формула «Об отсталой крестьянской стране» и «Тюрьме народов». Как нельзя объять необъятное, так и нельзя в одной статье ответить на все ложные и фальсифицированные «исторические аксиомы», созданные в угоду большевистской или либеральной идеологиям, тем более, что вышли фундаментальные исследования как о дореволюционной России Б.Н. Миронова «Российская Империя от традиции к модерну» (2016 г.), Е.Анисимова «Императорская Россия» и книги А.Л.Мясникова, так и о российской монархии и Доме Романовых И.В.Зимина «Царские деньги», «Царская работа», «Повседневная жизнь Российского Императорского двора», «Люди Зимнего дворца» и др., о личности последнего Императора Николая II так же вышел целый список монографий и биографий от апологетики А.Н.Боханова и П.В.Мультатули, до умеренных и критичных. Император Николай II По февральско-мартовскому перевороту не единожды были опубликованы как эмигрантская монография Г.Каткова «Февральская революция», так и современные исследования В.Никонова «Крушение России.1917» и публицистическая работа В.Шамбарова: «Нашествие чужих: заговор против Империи». Казалось бы, тема вполне исследована и исчерпана, но есть некоторые публицисты и общественные деятели, о которых в полной мере можно сказать: «Он не читатель, он писатель», – т.е. это люди, которые всё время пишут, и делают вид, что кроме них никто темой, о которой они пишут, не занимается. Либо всё ещё хуже, есть некоторые академики и профессора от истории, которые вообще игнорируют все исследования, которые были проведены за последние 25 лет и оперируют историческими трудами 40-50-летней давности, обильно приправленные неподтверждёнными домыслами и марксистско-ленинской пропагандой. Этим грешат, как историки левого толка, а также либералы, и что особенно прискорбно, авторы консервативного толка, такие как А.Фурсов и В.Катасонов. Некоторые историки и публицисты в отношении падения российской монархии любят цитировать В.Розанова с его фразой о том, что «Русь слиняла в два дня. Самое большое — в три…». Только забывают о другой фразе, которую Розанов сказал после падения монархии: «Сижу и плачу как о совершенно ненужном и о всем мною написанном… Никогда я не думал, что Государь так нужен для меня: но вот его нет — и для меня как нет России. Совершенно нет, и для меня в мечте не нужно всей моей литературной деятельности. Просто я не хочу, чтобы она была. Я не хочу ее для республики, а для царя, царицы, царевича, царевен. Без Царя я не могу жить… без Царя не выживет Россия, задохнется…». Конечно Василий Васильеич Розанов знал, не мог не знать, что антигосударственный переворот готовился задолго до 1917 года, и готовили его, прежде всего, революционеры и народолюбцы всех мастей, начиная от фанатиков-народовольцев, к которым сам Розанов не питал никаких тёплых чувств, о чём писал: «Так не «народовольчество», а «народоизнасилование». О том, как 60 прохвостов и 100 000 «побежавших за ними» (интеллигентов) вздумали изнасиловать 40-миллионый русский народ…». Недоучившиеся студенты-разночинцы, вечно недовольные и ненавидевшие «эту Россию» смердяковы, все эти маниакально-депрессивные психи: Чернышевский, Добролюбов, Нечаев, Ткачёв, Засулич, Аксельрод, Савенков, Плеханов, Ульянов и «имя им легион». Ведущие университеты Российской Империи были рассадниками революционных настроений, и эти настроения росли пропорционально тому, чем выше был представлен разночинный элемент в этих университетах. Попытка ликвидации революционно настроенных профессоров в короткое царствование Александра III, к сожалению, не увенчалась успехом. Революционеры, «властители дум» и близкая к ним «интеллигенция двух столиц» во главе с профессурой из тех же разночинцев, раскачивала «храмину» Империи десятилетиями! Именно они зубоскалили и издевались над всем и вся в России, над традициями, верой, устоями, государством. Не «Закон Божий» и не «История государства Российского» были их настольными книгами, которыми они пичкали неокрепшие умы студенчества, а «История города Глупова», «Что делать?» и нигилистически анархические бредни Нечаева, Лаврова, Бакунина и Кропоткина. Они, эти студенты и профессора, орали и стучали ногами в суде присяжных, ратуя за освобождение террористки В.Засулич, они ликовали и подталкивали к встречному ликованию «неопределившихся» студентов, которые должны были рукоплескать поражениям «проклятого царизма», а когда «царские сатрапы» терпели поражения от «самураев» под Мукденом и при Цусиме, они завывали «сиренами революции» в 1905-1906 гг., повторяя мантры «буревестника революции» М.Горького – «пусть сильнее грянет буря»! И она «грянула», да так, что тот же М.Горький от греха подальше «отъехал на Капри»… Так что, те, кто хорошо знает историю борьбы «бесов» с Русской монархией, никак не может согласиться, что она слиняла в два дня. Первые всполохи были ещё в далёком 1825 году, затем спокойное и поступательное развитие Николая I, затем разгул реформаторства государственных либералов при его несчастном и гуманном сыне, и одновременно разнузданный террор «народовольцев», обуздание революционеров железной дланью Царя-Миротворца в период с 1881 по 1894 г., и наконец, новая фаза социальных потрясений растянувшаяся на долгие годы – с 1905 по 1917 год. Дом, разделившийся в себе, не устоит. Кризис и революционный переворот 1917 года царствующая Династия встречала расколотой на несколько внутридинастических кланов, каждый из которых преследовал свои узкие интересы, но объединяло все эти группы и ветви Императорской Фамилии одно — неприятие и открытая вражда к царствующей Августейшей Семье, в первую очередь это относилось к Императрице Александре Фёдоровне. Но, раскол Дома Романовых начался не вдруг. Это был процесс, растянувшийся на долгие 30 лет. При всём уважении к Александру III приходится согласиться, что именно его реформа законодательства об Императорской фамилии 1886 г. стала основой династического кризиса, который разделил царствующую Династию на непосредственно Царскую Семью (монарха и его семью) и остальную Императорскую Фамилию. Во многом именно этот подход, который противоречил традициям и взглядам как Николая I, так и Александра II привёл к тому, что уже сын Александра III – Николай II оказался один на один со всеми вызовами ХХ века, а желание подражать во всём «любимому Папа`» привело Царскую Семью к добровольной самоизоляции. Всё усугублялось тем, что в отличие от Александра III его Наследник не обладал той волей и решительностью, что его отец. Династический кризис стал одной из составных системного кризиса 1905-1917 гг. В отличие от Государя Александра III, его венценосные отец и дед (Александр II и Николай I) видели в Императорском Доме ближайших друзей и соратников правящего монарха и не делали исключения для членов всей Императорской Династии и для своей Августейшей семьи. Они были в равной степени как Главами Царской Семьи, так и всей многочисленной романовской Династии, что стало меняться именно с Государя Александра III, который выделял своих детей и братьев, противопоставляя их своим дальним родственникам, что негласно передавалось и российскому дворянству, которое уже не смотрело на младших Великих Князей и Князей Императорской Крови, как на членов Августейшего Семейства, а это «холодное» отношение монархов отделяло и делало нелояльными к монарху многочисленную Императорскую Фамилию, которая всё больше стремилась отстраниться от Большого Двора и политики и уйти в «частную жизнь» и личные увлечения. Император Александр III Вторым ударом по единству Династии и дискредитацией царствующего Императора стали события 1905 года. Тогда под давлением либералов во главе с С.Ю. Витте и «общественности», которая была представлена главным образом столичными газетами, Государь сместил с постов своих дядьёв, Великого Князя Алексея Александровича от командования ВМФ, и Великого Князя Сергея Александровича от должности генерал-губернатора Москвы. Династия восприняла это как не желание Императора отстаивать её интересы перед революционными элементами, и начала занимать всё более фрондирующую позицию. Вскоре дядья Николая II, которые были гарантами продолжения того национально-консервативного курса развития Империи, который был заложен Александром III ушли в мир иной, и Император остался один. Если не считать его супруги, премьер-министра П.А.Столыпина и «друга семьи» Г.Е.Распутина. Правда, уже в 1911 г. не стало и Столыпина, последнего преданного слуги, защищавшего Государя от внешних и внутренних врагов, который понимал угрозу для внутриполитического мира в России, и предотвратившего начало крупной войны в Европе в 1909 году. Григорий Распутин Ещё одной точкой невозврата во внутридинастическом кризисе, стало убийство Г.Распутина, накануне 1917 года. Нет возможности подробно останавливаться на личности Распутина, но после ряда исследований начала XXI века стало очевидным, что СМИ и «салонные сплетники» сконструировали «распутинский миф», который потом стал обрастать всё более «шокирующими деталям», и вскоре он поразил умы всех либералов Питера и Москвы. При этом, только узкий круг лиц, близкий ко Двору, знал кем был Распутин на самом деле, но их голоса тонули в потоке липкой клеветы и грязи, сочившихся со страниц столичных газет и журналов. Не будь Распутина, нашли бы другую фигуру из окружения Царя, для того, чтобы через её шельмование подтачивать веру в сакральность правящего монарха. Именно этой цели добивались клеветники, и, к сожалению, как это часто бывает — добились. Другая часть столичной элиты, в лице родственников Императора и правых общественных деятелей, считали, что убив Распутина, они избавят Императорский Престол от той грязи, сплетен и клеветы, которые распространялись на него через фигуру старца. Только потом, позже ко многим пришло понимание, что целью антираспутинской кампании был не Распутин, а Император и сама русская монархия. Как позже писал В.В. Шульгин: «Еще хуже стало, когда Распутина убили. Раньше все валили на него. А теперь поняли, что дело вовсе не в Распутине. Его убили, а ничего не изменилось. И теперь все стрелы летят прямо, не застревая в Распутине». Освальд Райнер – агент британский разведки (Secret Intelligence Service) в России во время Первой мировой войны, соучастник убийства Григория Распутина После убийства Распутина, практически вся Династия просила Императора о снисхождении для Великого Князя Дмитрия Павловича и князя Феликса Юсупова, но Государь занял непреклонную позицию и открыто сообщил Династии, что «Никому не допустимо убивать безнаказанно». Как монарх он принял справедливое и законное решение, как Глава правящей Династии он усилил самоизоляцию. Великий князь Дмитрий Павлович После ссылки Великого Князя Дмитрия Павловича на Персидский фронт многие члены Императорской Фамилии стали покидать столицу под теми или иными предлогами. Отношения с родственниками и ранее далёкие от идиллии за счёт морализаторства Императрицы, к началу 1917 года стали носить откровенно протокольно-официальный характер. Как пример приведу отрывок из дневника двоюродного брата Императора, Великого Князя Андрея Владимировича: «Сегодня я был принят в Царском Селе Ники по случаю моего отъезда в Кисловодск. Прием самый обыкновенный, даже любезный, но без каких бы то ни было намеков на прошлое. Длилось это минут 5, и я уехал». В час, когда Престолу требовалась опора, в первую очередь внутри собственных родственников, Император остался один на один и с заговором, и с заговорщиками. Социальные противоречия в Российской Империи В советской и постсоветской, либеральной российской историографии закрепился тезис о том, что одной из важнейших причин, которая привела к революционным потрясениям 1905-1917 гг. был колоссальный уровень социального неравенства, который принято называть «коэффициентом Джини», который, якобы, превосходил аналогичные показатели в разрыве доходов самых богатых и самых бедных слоёв населения в странах Европы и США. Так некоторые публицисты пытаются доказать, что он составлял невероятные 64 балла из 70, для сравнения в современной РФ этот коэффициент равен 45 баллам. Но как показали данные, приведённые Б.Н.Мироновым в его фундаментальном труде «Российская Империя от традиции к модерну», данные утверждения не соответствуют историческим реалиям. «Как показывает расчёт: децельный коэффициент неравенства в России начала ХХ века составлял примерно 6,3 и мог варьироваться в границах от 4 до 11», – отмечает профессор Б.Н. Миронов, для сравнения в Российской Федерации децельный коэффициент равен 16,5. То есть социальное неравенство в либеральной России в 2,5 раза выше, чем в Российской Империи накануне 1905 г. Теперь стоит особо остановиться на аграрной реформе П.А.Столыпина. Да, она не была реализована в полном объёме, но и сказать, что она не удалась, было бы неправильно. Почти 2,5 млн. зажиточных крестьян появились в результате переселения на Алтай и на южный Урал. Собственно это объясняет тот факт, что наравне с южными губерниями России, включая территории Великого войска Донского и Кубанского, равно как и на Украине, в Западной Сибири были самые жестокие столкновения Гражданской войны 1918-1922 гг. Оголодавшие продотрядовцы из занятых большевиками центральных городов России ринулись в районы, которые были главными производителями хлеба с немыслимым требованием передать весь хлеб, включая резервный, для посевной, на нужды «мировой революции»… Ясное дело, что в ответ недавно вернувшиеся с войны мужики взялись за обрезы и припрятанные пулемёты. Кто ж даром захочет отдавать кровно нажитое добро, да ещё каким-то проходимцам в кожаных куртках. Но неоспоримо и то, что реформы Столыпина начали разрушать общинную систему, основой которой была идея уравниловки, и не допускалась мысль, что кто-то может каким-то способом разбогатеть вне общины! Отсюда и острота противостояния зажиточных слоёв деревенского мира, с т.н. «комбедами». По логике последних, если нет Царя, и можно грабить и жечь помещиков, то уж своего брата «кулака-мироеда» непременно надо «раскулачить», тем более, что вожди новой власти с передовиц газет к тому активно призывают. В частности В.Ленин писал о том, что именно сейчас, в условиях Гражданской войны надо нанести удар по «кулакам-мироедам». Очевидно, что для индустриальной фазы, в которой жила Россия, начиная с 70-х гг. ХIХ века, наличие в деревнях 75 % населения — непростительная роскошь. Но скорость индустриализации не позволяла вести более активную политику по расширению урбанизации и сокращению сельских жителей. К тому же, по мнению К.Победоносцева, который оказывал прямое воздействие на умонастроения двух последних Императоров, коллективистская и консервативная крестьянская община была залогом стабильности в крестьянской стране. В этом он был в большей степени прав, так как разрушение идеи соборности в деревне привело к росту недовольства центральными властями и позже распространилось на фигуру царствующего монарха. Не сразу, но для разложения авторитета монархии в деревне потребовалось 10 лет… Зато позже, как это было всегда в практике большевиков, они задачу переселения из деревни в города решили «кавалерийским наскоком», когда за счёт коллективизации почти 25 % населения деревень переехали в города – подальше от «колхозного счастья» и поближе к кормовой базе, которая переместилась в города. Сегодня можно с уверенностью сказать, что Советская власть вела беспощадную и целенаправленную борьбу с русским крестьянством и русской деревней, и одержала в этой борьбе несомненную победу к концу 1930-х годов. Особо стоит остановиться на противостоянии русского дворянства и буржуазии. Русское дворянство всегда было малочисленной социальной группой, и численно колебалось от 1,1 до 1,5 % от общего числа подданных российской короны. При этом, практически 70 % дворян были малоземельными, и их благополучие зависело от службы военной или гражданской российским монархам. Российская знать и латифундисты насчитывали в лучшем случае несколько сотен семей, и именно они были производителями товарного и экспортного хлеба. Безусловно, одной из ошибок имперской власти можно считать сужение к вершине Табеля о рангах, а также получение личного и потомственного дворянства. После реформы 1861 года, когда права на владения землёй стали принадлежать всем сословиям в России, сдерживать социальные лифты в прежнем состоянии не было никакого смысла. Напротив, надо было кооптировать в дворянское сословие часть купечества, и городского мещанства, т.е. провести расширение процента дворян до 3-4 % от общего числа подданных. Именно таким путём пошла в своё время Великобритания, что позволило её социальной системе устоять от революционных потрясений последних 200 лет (1800-2000 гг.). Российская монархия не решилась на это. Это предопределило усиление оппозиционных настроений, как в среде нарождающейся буржуазии, в основном из купеческого сословия, так и в среде т.н. творческой городской интеллигенции: врачей, учителей, профессуры, адвокатуры и т.д. По-прежнему вплоть до Первой Мировой войны оплотом и опорой Императорского Престола была Русская армия, и это было обусловлено в том числе социальным составом её офицерского корпуса: к 1897 из потомственных дворян происходило 51,5% офицеров, на 1912 г. к дворянству (в т.ч. примерно 1/3 детей личных дворян) принадлежало 53,6% офицеров (в т.ч. 71% штаб-офицеров и 86,8% генералов). В то же время, доля аристократии в числе высшего офицерского корпуса (подполковники и полковники), равно как и в генералитете сокращалось, так из состава генералов — командующих фронтами I Мировой войны нет ни одного титулованного аристократа, если не считать дядю Государя — Великого Князя Николая Николаевича. В основном аристократия служила или в Гвардии или при Высочайшем Дворе, но именно гвардейские части первыми понесли невосполнимые потери в 1914-1916 гг., что предопределило тот факт, что в Петрограде не было верных Престолу частей в роковые дни февраля-марта 1917 года. Первая мировая война подвела черту под существованием традиционного общества и самым непосредственным образом сказалась на судьбе прежнего высшего сословия. Значительная часть дворянства физически погибла и не могла быть замещена из своей среды. По данным А.Керсновского в его труде «История Русской армии» в гвардейских полках из старого состава к концу 1916 года осталось всего 15 %, т.е. 150 солдат, призванных в полк до 1914 года, на 850 новобранцев из 1000. Таким образом, к февралю 1917 года старая кастовая армия и императорская гвардия прекратили своё существование. Не было сил и лиц, за редким исключением, вроде графа Келлера или Хана Нахичиванского, которые понимали бы, что честь и долг – это не пустые слова… Большинство офицеров были из мещан и разночинцев, собственно как и многие участники военного и думского заговора против Государя Николая II. Продолжение следует.
