Начальник УНКВД по Ленинградской области Леонид Заковский, назначенный на эту должность по личному указанию Сталина после убийства Кирова, 16 февраля 1935 года направил наркому внутренних дел Генриху Ягоде докладную записку. Заковского беспокоила «серьезная засоренность предприятий, вузов и особенно учреждений Ленинграда остатками разгромленной буржуазии, крупными чиновниками бывшего государственного аппарата (в том числе и полицейского), родственниками расстрелянных террористов, диверсантов, шпионов и даже видными представителями бывшей царской аристократии, генералитета и их потомством». По официальным данным, на оперативном учете УГБ УНКВД состояли следующие неблагонадежные категории граждан: члены семей расстрелянных «террористов», «шпионов», «диверсантов» и участников других «контрреволюционных образований» — 941 человек, представители русской аристократии и потомственного дворянства — 2360 человек, генералы, офицерские чины старой русской армии и статские чиновники — 1545 человек, крупные помещики, купцы, домовладельцы и спекулянты — 5044 человека, чины Отдельного корпуса жандармов и полиции — 620 человек, клирики из числа среднего и высшего духовенства, не состоявшие в штатах церковной юрисдикции, заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) — 585 человек. Итого — 11 095 человек. Письмо Заковского было ответом на директиву, исходившую из Москвы. 18 января 1935 года ЦК ВКП(б) направил в местные парторганизации закрытое письмо «Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова», написанное Сталиным. В письме утверждалось: «Ленинград является единственным в своем роде городом, где больше всего осталось бывших царских чиновников и их челяди, бывших жандармов и полицейских… эти господа, расползаясь во все стороны, разлагают и портят наши аппараты, а близость границ, облегчающая возможность укрыться от преследований, создает у преступных элементов чувство безнаказанности… Именно ввиду этого большевистская бдительность является той путеводной звездой, которая должна освещать дорогу прежде всего и в особенности именно ленинградским работникам». «Кировский поток» Руководителя ленинградских чекистов беспокоили связи «бывших людей» — родственные, служебные, культурные, педагогические, а также контакты с родственниками в эмиграции. Иногда «бывшие люди», как следовало из записки Заковского, «организовывали так называемые салоны», где, по доносам сексотов, обсуждались и критиковались «в антисоветском духе» политические мероприятия государства и партии. По мнению автора, представители старой русской элиты «никакой полезной деятельностью» не занимались и жили в городе на Неве лишь по случайному факту рождения. То есть одним своим существованием, напоминавшим об исчезнувшей стране, традиционной петербургской культуре, мирочувствии и высоких человеческих отношениях, старые петербуржцы наносили ущерб делу воспитания «нового человека» в сталинском обществе. «Бывшие люди» Операция проводилась в три этапа: с 28 февраля по 9 марта, с 10 по 19 марта и с 20 по 27 марта. По завершении каждого этапа специальные отчетные справки направлялись в НКВД СССР, а также 1-му секретарю Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) Андрею Жданову, 2-му секретарю обкома Михаилу Чудову и 2-му секретарю горкома Александру Угарову. Аресты начались в ночь на 28 февраля. 31 марта Заковский доложил Ягоде, что за 28 суток операции в Ленинграде изъяты и осуждены ОСО НКВД по категории «бывших людей» 11 702 человека. Среди них — дворяне, бывшие фабриканты, крупные помещики, крупные торговцы, домовладельцы, статские чиновники. В список офицерских чинов старой русской и Белых армий попало около полутора тысяч человек, чинов жандармерии, полиции и тюремного ведомства — более пятисот, представителей духовенства — свыше двухсот. Больше всего среди «бывших людей» было служащих (2844 человека), лиц без определенных занятий (1060 человек) и пенсионеров (186 человек). Например, княжна Алфераки давала уроки рисования, один князь Волконский принимал молоко на Ленинградском молочном комбинате, а другой малярничал, княжна Гагарина работала секретарем факультета Первого медицинского института, граф Ланской — чернорабочим завода «Электроаппарат», графиня Татищева — инструктором Института наглядных пособий, барон Таубе — счетоводом ЖАКТа и т. д. Многие «бывшие», долгие годы подвергавшиеся дискриминации и бытовой травле в коммунальных квартирах, где они оказались, давно вели замкнутый и одинокий образ жизни. Но их внешняя лояльность не имела значения для чекистов. Образованные люди представляли опасность для большевиков. Аресты «бывших», проживавших в коммуналках, часто сопровождались злорадством соседей — выходцев из социальных низов. Что брали на обысках Весомым аргументом в пользу «контрреволюционной деятельности» служила «связь с белогвардейской эмиграцией», чаще всего заключавшаяся в получении денежных переводов из-за границы от родственников или однополчан. За контакты с эмиграцией в 1935 году органы НКВД репрессировали 1846 глав семей, из них более 700 человек — как «контрреволюционеров», существовавших на средства иностранных фирм и зарубежных родственников. В совокупности при обысках у них изъяли боны «Торгсина» на общую сумму 3841 рубль 27 копеек, $769, 285 рейхсмарок, 175 франков, 1000 крон и 52 фунта стерлингов. В некоторых случаях, как это произошло с Н. В. Плеве***, для вскрытия каналов связи, по которым в Ленинград поступали средства, следователи использовали психологическое давление, заключение в одиночную камеру и карцер. При обысках изымалось оружие и боеприпасы. Из 722 огнестрельных единиц боевыми оказались 253 ствола (включая 40 стволов XVIII — начала XIX веков), прочие — охотничьими. Многие изъятые револьверы не имели патронов. В итоговом спецсообщении Заковский отметил 318 случаев изъятия контрреволюционной литературы, включая машинопись и собственные рукописи арестованных.В отдельных случаях вещественные доказательства подтверждали подозрения чекистов. Например, капитан В.С. Лашин хранил карту Москвы с отметками дислокации воинских частей, карты-трехверстки Ленинграда и Кронштадта, штабс-капитан Н.В. Попов — 28 чистых бланков 1-й Ленинградской школы шоферов, пригодных для заполнения, А.К. Савич — записи о дислокации частей ЛенВО, сведения о размещении и мощности предприятий черной и цветной металлургии. Но было и другое — когда дела о «контрреволюционных» группах («Террористическая группа бывших дворян», «Террористическая группа бывших офицеров», «Фашистская террористическая группа бывших правоведов» и др.) фабриковались следователями НКВД с санкции Заковского. И безвинная корчилась Русь 10 марта в Смольном состоялось совещание секретарей райкомов ВКП(б) пограничных районов с участием Жданова и Чудова. Руководители призвали коммунистов к энергичной чистке подведомственных территорий от «бывших людей». 31 марта члены бюро обкома партии приняли постановление «Об очистке погранполосы Ленинградской области и КАССР от кулацкого и антисоветского элемента», а также одобрили план оперативных мероприятий, предложенный Заковским. К 25 апреля из погранполосы чекисты депортировали 5100 семей (22 511 человек), но из «бывших» состояла лишь 101 семья. Большинство пострадавших граждан проходили по категории «кулаков» и «лиц без определенных занятий». Репрессии против «бывших людей», кроме политических причин, имели еще одно основание — частичное решение острого жилищного вопроса, в том числе в интересах местной номенклатуры ВКП(б) и органов госбезопасности — квартиры «бывших», как правило, были в домах в городском центре.Репрессированные пытались протестовать против карательных действий Ленинградского УНКВД. В прокуратуру Союза ССР поступило более двух тысяч жалоб. Лишь по 264 жалобам (13,4 %) состоялись опротестование и отмена высылки. При этом прокурор Союза ССР Андрей Вышинский в докладной записке на имя Сталина и Молотова отмечал, что высланным из Ленинграда специалистам (инженерам, техникам, врачам, научным сотрудникам) в местах ссылки и высылки «отказывают в приеме на работу, что ставит их в совершенно безвыходное положение». Вслед за Ленинградом началась чистка и других городов СССР от «уголовных и деклассированных элементов», «злостных нарушителей паспортного режима» и т. д. 27 мая в республиках, краях и областях были созданы «тройки» НКВД (туда входили начальник территориального управления или его заместитель, начальник управления милиции и начальник отдела, в котором разбиралось дело) с участием представителей прокуратуры. «Тройки» принимали решения о высылке, ссылке или заключении в концлагерь сроком до пяти лет. Постановления утверждались ОСО НКВД. В 1935 году по официальным данным в результате «очистки городов» решениями «троек» местных УНКВД и «тройки» Главного управления милиции были осуждены с утверждением ОСО 122 726 человек. В ноябре 1935 года, спустя несколько месяцев после завершения операции «бывшие люди», Анна Ахматова написала вступление к своей знаменитой поэме «Реквием». Звезды смерти стояли над нами, И безвинная корчилась Русь Под кровавыми сапогами И под шинами черных марусь. К сожалению, мы и сегодня достоверно не знаем, сколько «бывших людей» было отправлено в 1935 г. из Ленинграда в ссылку, а сколько этапировано в концлагеря НКВД. Неизвестно, сколько погибло в лагерях и какова была смертность среди «просто» высланных. Надо ли говорить, что память жертв «кировского потока» в Санкт-Петербурге до сих пор не увековечена?
