• О ПРОЕКТЕ

Главной фигурой в движении «новых правых» был и остается вплоть до сегодняшнего дня философ Ален де Бенуа, продолживший инициативу Раймона Абеллио по реализации великого «превращения последних времен» в нечто, прямо противоположное фактическому состоянию дел в Европе – торжеству нигилизма и триумфу «бездны земли».

«Новыми правыми» движение де Бенуа назвали довольно условно, так как сами его представители отказывались относить себя как к левым, так и к правым. Более того, среди трех классических идеологий Модерна – 1) либерализм, 2) коммунизм и 3) фашизм – ни одна не соответствовала тому направлению, которое лежало в основе этого идейного течения. В этом смысле к Алену де Бенуа в полной мере относятся слова Абеллио из книги «Глаза Иезекииля открыты»: Сегодня я это знаю. Никакой человек, движимый стремлением к Абсолюту, не может быть более – схватиться ни за что. Демократия – это сентиментальное бесстыдство, фашизм – бесстыдство страстное, коммунизм – бесстыдство интеллектуальное. Никакой лагерь не может больше выиграть. Больше вообще нет возможной победы.

«Новые правые» поэтому в 2000 годы стали квалифицировать себя все чаще как представители «Четвертой Политической Теории», что, как мы видели в другом месте, является единственным объяснением для классификации идеологической позиции и Консервативной Революции в Германии. Это сходство не случайно, поскольку именно Ален де Бенуа открыл для Франции явление Консервативной Революции и предпринял колоссальные усилия для сближения между французами и немцами на духовном, культурном и мировоззренческом уровнях. Именно де Бенуа переводил, публиковал в своих журналах и отдельными книгами Эрнста Юнгера, Фридриха Георга Юнгера, Карла Шмитта, Артура Мюллера ван ден Брука, Эрнста Никиша, Вернера Зомбарта, Отмара Шпанна и других основателей Консервативной Революции, которые до этого были малоизвестны во Франции. Более того, для большинства французских «старых правых» была характерна определенная германофобия, националистическая неприязнь к немцам, опасным и непонятным конкурентам и соперникам во многих войнах. Де Бенуа поставил своей целью изменить это отношение, и для этой цели сделал очень многое. Но самое важное состоит в том, что именно «новые правые» во французском интеллектуальном и философском контексте ближе всего стоят к постижению собственно германского Логоса как одного из ярчайших выражений индоевропейского начала. Группа GRECE поставила своей целью восстановление изначального Логоса Европы, вплоть до возрождения его индоевропейских основ, и в этом фундаментальном начинании германская культура представлялась важнейшим, если не ключевым, компонентом. Более того, прервавшаяся после 1945 года собственно германская духовная традиция была отчасти восполнена именно французскими «новыми правыми», которые спасли многих немецких авторов от забвения и открыли их фундаментальное значение для европейской культуры (так произошло, в частности, с идеями Карла Шмитта, которые получили общеевропейское распространение во многом благодаря усилиям Алена де Бенуа).

Ален де Бенуа самого себя характеризует как «историка идей». Для него главной задачей является не создание новых оригинальных концепций и систем, но воссоздание общей структуры коренного индоевропейского наследия, возрождение и сохранение традиций и идентичности глубинной Европы. Именно де Бенуа в полемике со «старыми правыми» призвал переступить рамки французского национализма как явления Модерна, и начать мыслить в категориях Европы – Европы как цивилизации, Европы как геополитической и исторической суверенной сущности, порожденной средиземноморской культурой и эллинским наследием. На это прямо указывает и аббревиатура всего движения – GRECE, то есть Греция. Французский Dasein, для де Бенуа, есть один из полюсов индоевропейского Dasein’а, и должен быть восстановлен в общем индоевропейском контексте.

Чтобы достичь поставленных целей, связанных с превращением европейского (и французского) нигилизма в свою противоположность, в «бездну небес», де Бенуа предложил сделать ставку не на политику, но на метаполитику. Политические партии Европы ХХ века прочно поделены между тремя классическими политическими теориями, и для Четвертой Политической Теории пространства в такой ситуации не остается. Но вместо того, чтобы идти на компромиссы и отказ от своих убеждений, «новые правые» решают сделать ставку именно на метаполитику, то есть разработку самостоятельной и когерентной политической философии по ту сторону существующих партий и движений. В этом проявился принцип «грамшизма справа», предложенный Аленом де Бенуа еще на первом этапе становления движения.

Итальянский философ-коммунист Антонио Грамши, подвергая ревизии классический марксизм, обратил внимание на то, что в некоторых случаях политические процессы внутри надстройки (например, наличие хорошо организованной и сплоченной коммунистической партии, как в случае большевиков В. Ленина) могут стать настолько мощными, что осуществят в обществе серьезные преобразования (революции, построение социализма и т.д.) даже в том случае, если экономическая структура (базис) будет недостаточно развита. К этому заключению Грамши подтолкнули наблюдения за советским опытом, когда в стране с капиталистическим хозяйством, находившемся в зачаточной стадии, большевики сумели прийти к власти и ускоренным (насильственным) образом спешно продвинуть модернизацию и индустриализацию (опровергнув, тем самым, предвидения Маркса о том, что социалистические революции возможны только в развитых капиталистических странах, к которым царская Россия явно не относилась ни по одному из параметров). Грамши пошел еще дальше и обратил внимание на то, что в самой надстройке существует не только политическое, но и культурное измерение, и что, если интеллектуалы и люди культуры заключат «исторический пакт» с пролетариатом, то смогут изменить общество в коммунистическом ключе, даже если в нем для этого не созрели ни экономические, ни политические предпосылки. Грамшизм стал главной стратегией французских «новых левых» в 1960-е годы, когда благодаря этому левому повороту коммунистам и анархистам удалось захватить ключевые позиции в образовании, культуре и гуманитарных науках Франции (результатом чего стали студенческие выступления 1968 года, а несколько позднее – приход к власти левого правительства Ф. Миттерана).

Ален де Бенуа предложил повторить эту практику в интересах «новых правых», которые несмотря на отсутствие политического представительства и материальной базы должны были начать битву за умы европейцев. Эта стратегия оказалась довольно эффективной, и за несколько десятилетий активной работы GRECE способствовало распространению «новых правых» идей как на всей территории Франции, так и в большинстве европейских стран, где стали складываться аналогичные, хотя и структурно независимые, группы и тенденции.

Де Бенуа идентифицирует главный полюс Модерна именно в либерализме (первая политическая теория) и на этом основании жестко отметает как англосаксонский капитализм, так и мировую гегемонию США и НАТО. В этом он следует по стопам генерала де Голля.

Де Бенуа одним из первых открывает во Франции такую дисциплину как геополитик, позднее подхваченную левыми политологами и географами из журнала «Hérodot» (Ив Лакост) и специалистами по Международным Отношениям неореалистской школы (Франсуа Тюаль, Эмрик Шопрад и т.д.). Геополитика рассматривает историю и мировую стратегию как противостояние двух полюсов – «морского могущества» (талассократии) и «сухопутного могущества» (теллурократии), которым соответствуют две цивилизационные доминанты – торговая для «цивилизации Моря» и героическая для «цивилизации Суши». Цивилизация Моря, полнее всего представленная в Британской империи и со второй половины ХХ века в США, является бастионом капитализма и, соответственно, буржуазной либерально-демократической идеологии. При определении геополитической идентичности Франции Ален де Бенуа однозначно делает выбор в пользу «цивилизации Суши», континентализма и на этом основывает проект франко-германского сближения и дружественного отношения к России, представляющей собой ядро Heartland’а. Показательно, что, не будучи коммунистом и даже левым, Ален де Бенуа не колеблется в самый разгар «холодной войны» заявить, что, будучи поставленным перед выбором, надеть ли фуражку с советской звездой или американскую пилотку, он выбирает фуражку со звездой. Это объясняется отнюдь не просоветскими симпатиями, но строгим геополитическим анализом, основанном, в частности, на глубоком изучении трудов Карла Шмитта, который является одним из главных интеллектуальных ориентиров  «новых правых», и кроме того, на идее «континентального блока» между Францией, Германией и Россией, «оси Париж-Берлин-Москва». Эту ось как исполнение эсхатологической Европы отстаивал предтеча «новых правых» Раймон Абеллио, о чем он прямо пишет в своих мемуарах «Активисты».

Не будучи ни левым, ни правым, де Бенуа в своих публикациях и книгах открыт для избирательного диалога и с теми, и с другими: так, он активно способствует возрождению консервативной традиции и особенно традиционализма, и вместе с тем, ведет конструктивное сотрудничество с теми представителями антикапиталистического левого лагеря, которые готовы переступить через партийные догмы и свободно обмениваться идеями и концепциями (частности, И. Рамоне, С. Латуш, Ж-К. Мишеа и т.д.). При этом Ален де Бенуа отмечает, что Европа, оказавшаяся в период «холодной войны» между двумя полюсами, – американским и советским, — имеет много общего со странами Третьего мира, к которым «новые правые» испытывают искреннюю симпатию, что также отличает их от «старых правых», традиционно поддерживающих французский колониализм.

Показательно отношение «новых правых» к религиозной проблематике. Это движение не конфессиональное, но сам Ален де Бенуа настроен критично к западному христианству (в симпатиях к православию, однако, он признавался неоднократно), так как именно в нем он видит предпосылки к возникновению Модерна, расцениваемого им, в свою очередь, как чистый нигилизм. Такое отношение характерно для Ницше, Хайдеггера и ряда других мыслителей Консервативной Революции. Ален де Бенуа предлагает вернуться к индоевропейским корням, к сакральному обществу и солярно-аполлонической парадигме Традиции, что иногда интерпретируется как «язычество», хотя речь идет не о фантазийных религиозных практиках, но о греческом прочтении космологии, этики, эстетики и метафизики, которое было общим и для дохристианского эллинизма (вплоть до неоплатоников) и для основных философских течений раннего христианства.

В целом, «новые правые» и персонально Ален де Бенуа являются представителями той Франции, которая ясно осознает свой индоевропейский и кельтский Dasein, тонко осмысляет трагический путь Орфея и стремится довести его парадоксальную и невероятно трудную и опасную миссию до эсхатологического конца.

Источник