В политизированной среде порой возникают вопросы о понятиях более общего характера («левое» – «правое»), относительно которых могу изложить лишь некоторые соображения, которые мне лично представляются очевидными. Следует помнить все-таки, что пара Левое/Правое возникла по вопросу об отношении к совершенно конкретному (при всем многообразии форм) устройству: обществу «старого порядка» и тем институтам, которые его воплощали или поддерживали: левое было направленное на его разрушение, правое – на сохранение. В основе традиционного общества лежала идея иерархии, которой противостоял эгалитаризм: в известной триаде «свобода-равенство-братство» первое есть абстракция, третье – вообще вне земного, и только второе несло реальное содержание (пусть на деле касалось 5-7% населения). Но традиционного общества больше нет. А ассоциируемые с ним еще где-то сохраняющиеся как реликт институты превратились в пустую форму, часто заполненную вполне левым содержанием. Как монархическая форма может служить прикрытием власти абсолютно левых правительств, так и церковь – становиться прибежищем откровенных леваков. Причем практика была дополнена появлением различных теорий: «фашистских» или «народных» монархий, «христианского социализма» и т.п. до «православного коммунизма» включительно, ничего общего с понятиями и установлениями «старого порядка» не имеющими и являющихся частными случаями основных идеологий массового общества. Поэтому отношение к такого рода реликтовым институтам современности критерием левизны-правизны быть не может. Массовое общество возникло не как результат субъективных целенаправленных действий социальных революционеров, а в результате глобального сдвига, вызванного естественным развитием технического прогресса («промышленная революция» была после «неолитической» вторым таким сдвигом в человеческой истории). Но поскольку в конкретных реалиях каждой страны на политическом уровне его приход сопровождался борьбой против остатков «старого порядка», все три основные свойственные массовому обществу идеологии: демократизм, фашизм и социализм в равной мере противостояли и были заострены против этого порядка, и прежде всего основной его идеи – социальной иерархии. Фактически приверженность этой идее и есть единственное, что осталось от традиционного понимания «правизны». Имеется в виду, конечно, не сама эта иерархия (которая с биологической необходимостью возникает и существует абсолютно в любом обществе и на практике ни в каком «отстаивании» не нуждается), а именно идея ее «долженствования». Правое сознание ее откровенно признает, считая естественным и единственно возможным, левое – стесняется, почитая временным злом, нуждающимся в преодолении (правое вообще есть идеология того «как реально бывает», а левое – того «как надо сделать» – оно всегда выступает как противостояние естественному порядку). Поскольку массовое общество продолжало пользоваться унаследованной от традиционного терминологией, в нем неизбежно выработались свои понятия о Левом/Правом – уже в основном на базе того, что прежде считалось в основном левым. Причем к противоположному «крылу» стало относиться вообще все, «не нравящееся» данному субъекту (личности или сообществу), что породило всеобщую путаницу, массу курьезов и всяческих рассуждений типа того, что левое «на самом деле» есть правое и наоборот. В результате связь некоторых понятий с Левым/Правым оказалась вообще утрачена. Например, если когда-то приверженность «государству» означала – и «старому порядку», т.е. безусловную правизну, то в массовом обществе с апологией «государства» выступают как раз левые, социалисты и фашисты (и при этом, что особенно забавно, первые так и считаются левыми, а вторые – их антиподом, «крайне правыми»). Целый ряд явлений, настроений и форм организации без достаточных оснований более-менее «солидарно» понимаются как левые или правые (пацифизм – милитаризм, сильная власть – рыхлая, унитаризм – федерализм, диктатура – «демократия», избираемость – назначаемость и т.д.), хотя вообще лежат в иной плоскости, чем Левое/Правое. «Левизну» искусства, может быть и можно оценивать по удаления от классических форм, но вот считать ли Сальвадора Дали левее, чем «реалистическую» композицию «Ленин и дети»? Хотя атрибуция отдельных конкретных вещей в понятиях Левое/Правое, по-моему вполне возможна. Например, «ювенальная юстиция» представляется явлением вполне левым, стремление вернуть в образование латынь – правым и т.д. Пытаться примеривать ко всему «дословную» правизну – все равно, что сравнивать музейный экспонат с реалиями современной жизни, но забывать, с чем конкретно была связана «историческая» правизна (вплоть до перевертывания понятий) тем более нелепо. В наиболее крайних проявлениях левизна-то осталась сама собою: социалисты, коммунисты, анархисты ни при каких условиях правыми быть не могут, как не могут иметь левого содержания такие понятия, как аристократизм и элитизм. В условиях массового общества правым я полагаю все то, что принципиально противостоит «уравниванию» и «перемешиванию» или способствует выделению лучших, а левым – то, что этому препятствует. Внимание к индивидуальному началу – правое, усредненность, «коллективизм» – левое. Меритократический подход – отбор по объективным критериям («честный экзамен») – правое, искусственные привилегии убогим – левое. Всеобщее избирательное право – левое. А постановка его в такие рамки, когда оно на серьезные вещи влиять не может – правое. В том же плане экономический либерализм – явление правое, т.к. основан на свободной конкуренции и неизбежно выстраивает естественную иерархию хотя бы в части социума. Все, что препятствует свободной экономике – безусловно левое. (Ни выдвигаемые обоснования, ни самоназвание действующих лиц не принципиальны, существен результат: степень соответствия человеческого материала своему месту в социальной иерархии.) Сергей Волков
