Поговорив о национальной демократии, теперь обратимся к русской имперской мысли. На данный момент имперская идеология разделена на три основных направления: Белая, Красная (или левая) и Гибридная. Представленные модели во многом противоречат друг другу, но есть ряд факторов, объединяющий эти течения. Поговорив о национальной демократии, теперь обратимся к русской имперской мысли. На данный момент имперская идеология разделена на три основных направления: Белая – реставрация Российской Империи в её границах 1914 года, восстановление монархии, конституционной или самодержавной, легитимной или «земской» (путём собрания Земского Собора). Красная, или левая – восстановление СССР и Варшавского Блока. Зачастую выступают либо за главенствующую роль коммунистической партии, либо за тоталитарный, но беспартийный характер руководства. Гибридная – социал-монархизм Владимира Карпца, национал-футуризм Максима Калашникова. В данных идеологиях название и тип государства не так важны, в первую очередь ставится цель – объединение земель (ирредента) и мощь воссозданной Империи. Представленные модели во многом противоречат друг другу. В центр координат ставится то русский человек, то советский, то традиционный патриархальный уклад, то освоение космоса. Но есть ряд факторов, объединяющих эти течения и позволяющих выделять их в единый блок несмотря на противоречия. Рассмотрим основные вешки идеологических постулатов. К сильным сторонам национальной имперской мысли, безусловно, относится мобилизационная составляющая. Деды-то воевали – от Варшавы до Аляски, построили такую империю, что Берлины и Парижи брали, человека в космос запустили, Гитлера до самоубийства довели, – а тут к власти пришли «демократы» и все достижения утрачены. Надо бы вернуть былые времена… Кому-то хочется отмотать стрелки часов лет на тридцать назад, а кому-то аж до времён Алексея Михайловича и его попытки (совместно с Патриархом Никоном) построить вторую православную Империю (после Византии). Второй сильной стороной имперской идеологии является экономика. Большинство «имперцев» являются сторонниками многоукладной (многоярусной) экономики, в которой за государством остаются ключевые отрасли, а малый и средний бизнес получает свободу. И там, где национал-либералы шутят в своём типичном стиле «рыночек порешает», национал-имперцы деловито загибают пальцы: вот у нас сельское хозяйство и агропромышленный комплекс разрушены, вот высокотехнологические отрасли в застое и деградации, вот наши несырьевые промышленники налогами обложены… Ужас, одним словом, надо срочно всё исправлять. Так же деловито национал-имперцы начинают предлагать свои выходы из проблем – вот наша аграрная реформа, вот реформа промышленности, вот тут мы задействуем протекционизм, а вот тут снизим налоги. И в социальной сфере «имперцы» зачастую гибче, выступая в защиту бесплатного образования и медицины, социальных гарантий для рабочих и служащих. И если вначале они кажутся ультраправыми черносотенцами-мракобесами (или сталинистами-тоталитаристами), то при детальном рассмотрении все предлагают одну гибкую экономическую программу. Но есть и явные слабые стороны у данной идеологии. И первой такой стороной имперской идеи, безусловно, является зацикленность на «национальной мобилизации». Футурополисы, танки, космическая авиация и православный космический десант хороши до определенного момента. После этого момента людей начинают интересовать приземленные вещи: гражданские права и свободы, свобода торговли и социальные гарантии, доступные школы и больницы, и возможность выбирать…ну, хотя бы глав районного ЖКХ, ТСЖ и полиции. Романтика национальной мобилизации не может длиться вечно – за ней неизбежно приходить жестокая проза обычной жизни. А национал-имперцы эти вопросы чаще всего или не рассматривают в своих постулатах как несущественные или уповают «мол отцы терпели, и мы потерпим без горячей воды, зато на луне Новый Новгород возведём». Вторая слабая сторона имперской идеи – этатизм в крайней степени. Имперское государство, войдя во вкус, начинает рассматривать своих граждан не как «созидателей», которым власть обязана, собственно, империей, а как «винтики», которыми можно свободно распоряжаться. Причём, это характерно для европейской истории в целом – Наполеон Первый хладнокровно жертвовал тысячами жизней, игнорируя растущее недовольство французских буржуа, а кайзер Вильгельм проигнорировал мнение германских промышленников, развязывая мировую войну. И национал-имперцы в своих программах даже не закладывают механизм хотя бы замедления и ослабления этатизма. В лучшем случае он признаётся злом, но совершенно необходимым, а в худшем считается, что «лучше как в КНДР, зато в стране ни одного фрика». Третья слабая сторона – постепенное расхождение национальных и имперских интересов. У имперского государства старого типа, по мере развития, появляется множество интересов, которые расходятся с интересами сугубо национальными. Те же рядовые британцы, работавшие углекопами, рабочими, служившие матросами и солдатами, не получали никаких дивидендов от колоний Британии – всё делилось в узком кругу «джентльменов» из парламента и различных компаний. А советская политика «построения развитого социализма» привела к тому, что сателлиты СССР – страны Варшавского Блока – жили при развитой социальной и национальной демократии, тогда как сам «Союз Нерушимый» кормил этот блок сырьем и финансовой помощью. Причём, главным «кредитором» была как раз РСФСР, платившая за «мировой пир» больше остальных. При этом современные национал-имперцы молчаливо принимают такой ход событий. Не было даже круглых столов и диспутов на тему: «Как нам построить Империю и не убить человека». Таким образом, национал-имперской идее не хватает свежести и актуальности. Национальная мобилизация должна разумно сочетаться с набором понятных дивидендов для рядовых граждан. «Сломанный меч Империи» – это хорошо, конечно, но люди заинтересованы в более приземлённых вещах, которые окружают их каждый день. И более того, ситуация немного поменялась. Если ещё в 30-е годы XX века Красная Армия и её казармы были благом, ибо многие люди учились читать под ласковым присмотром политрука, то сегодня ситуация уже иная. Мощные государственные полурепрессивные машины старого типа начинают давать сбой и тормозят это самое государство. Другое дело, что потенциал русского империализма до сих пор не исчерпан, и в любой момент русская имперская идея – и левая, и белая, и гибридная – может быть призвана на службу. Но призвана на службу она должна быть не ради самой идеи (самой себя), а ради людей, за которых мы боремся. Ради русской нации! Империи будущего это уже не империи крестьян (рабочих) и дворян (рабочей интеллигенции), а нечто новое, о чём мы поговорим в наших следующих материалах.
