Во второй половине ХХ века Великобритания испытала значительный приток мигрантов из стран Азии и Африки, преимущественно из бывших колоний и доминионов. За достаточно короткий по историческим масштабам промежуток времени в бывшей метрополии сформировались заметные по численности и влиянию общины приезжих. Например, к 2011 году общее число индийских мигрантов и их потомков в Великобритании составило около 1,5 млн. человек, а численность выходцев из Африки достигла примерно 1 млн. человек. Общины мигрантов стремительно увеличиваются, растет их влияние на социально-экономическую, политическую и культурную жизнь страны. Основным источником сведений о населении в Великобритании являются переписи, проходящие с 1801 года каждые десять лет. Благодаря этим данным, а также промежуточным отчётам, предоставляемым Управлением национальной статистики и независимыми исследовательскими организациями, можно отследить демографические изменения, выделить тенденции и сформировать прогнозы. Интерес к демографическим процессам, проходящим в современной Великобритании, обусловлен, в том числе, нарастающей критикой мультикультурализма, ставшей особенно актуальной после выступления премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона 5 февраля 2011 года. Демографические процессы 2000-х годов Параллельно с началом массовой миграции в Великобританию из стран Азии, Африки и ЕС обозначился ряд любопытных демографических тенденций. Послевоенный бэбибум в Великобритании к началу 1960-х годов прекратился, уровень рождаемости начал постепенно снижаться. С 1971 года, когда показатель количества детей на одну женщину в целом по стране стал составлять менее двух, естественный прирост населения в перспективе перестал возмещать естественную убыль. Это обстоятельство было отчасти нивелировано увеличением средней продолжительности жизни до 80 лет и сокращением почти до нуля детской смертности в возрасте до 1 года и не привело к резкому снижению численности населения. Однако женщины, родившиеся в современной Великобритании, в среднем имеют менее двух детей (по ситуации на 2011 г. – 1,90), в то время как среди женщин, родившихся за пределами Великобритании, этот показатель равен 2,54 (по ситуации на 2011 г. – 2,29). В 2011 году четверть (25,5%) всех родившихся малышей пришлась на женщин небританского происхождения, в 2001 году этот показатель был равен только 16,5%. В 2011 году доля отцов-иностранцев составила 23,7%, большая часть из них прибыла из четырёх стран – Пакистан, Индия, Бангладеш и Польша. В пакистанских и бангладешских диаспорах, например, на одну семью приходится в среднем 4-5 детей. За период с 2001 по 2006 год наибольшее количество матерей иностранного происхождения было из трех стран – Индии, Пакистана и Бангладеш. Прекратившийся в 1970-х годах естественный прирост коренного населения страны компенсировался мигрантами. В период с 1981 по 1991 год оно ежегодно увеличивалось на 0,2%, с 1991 по 2001 год – на 0,3%, с 2001 по 2006 год – на 0,5%, с середины 2006 по середину 2007 года – на 0,6%, в 2009-2010 годах ежегодный темп увеличения населения Великобритании достиг 0,8%, это самый высокий с 1962 года уровень прироста. За последнее десятилетие ХХ века население страны увеличилось на 2,2 млн. человек – с 54,9 млн. в 1991 году до 57,1 млн. в 2001 году. Но белое большинство (англичане, шотландцы, ирландцы, валлийцы, мигранты из Европы и России) увеличилось незначительно, всего на 600 тыс. человек – с 51,8 млн. до 52,4 миллиона. Средний возраст британских граждан с 1997 по 2007 год увеличился на два года – с 37 до 39 лет, а в 2010 году приблизился к 40 годам (39,7 лет). В 1981 году численность людей старше 85 лет была 0,6 млн. человек (около 1,1% от общего населения), к 2010 году эта возрастная группа составляла уже 1,4 млн. человек (около 2,3% от общего населения). Каждый третий житель Великобритании сегодня старше 50 лет. Это свидетельствует о нарастающем старении коренного населения Туманного Альбиона. За 2001-2007 годы национальные меньшинства обеспечили 90% прироста работоспособного населения страны. В 1900-х годах, когда были введены пенсии, на одного пенсионера приходилось 22 работающих человека, по прогнозам, к 2024 году их будет менее трёх, а число людей старше 65 лет за период с 2001 по 2051 год увеличится на 87%. К середине 2010 года численность находящихся на государственном пенсионном обеспечении стала больше (12,2 млн. человек, 20% населения), чем численность молодых младше 16 лет (11,8 млн. человек, 18% населения). В 2009 году цветное население Великобритании составило 9,1 млн. человек, за восемь лет увеличившись на 2,5 млн. (с 6,6 млн. в 2001 г.). Каждый шестой житель страны теперь является представителем сообществ мигрантов, ежегодный прирост в их среде около 4%. За этот же период на 50% возросло число представителей смешанных этнических групп – с 672 тыс. до 986 тыс. В середине 2010 года численность населения Великобритании достигла 62,3 млн. человек. Этот рост в основном обеспечен высокой рождаемостью, миграцией и небольшим снижением смертности. Если в 2002 году разница между числом умерших и родившихся была всего 62 тыс. человек (родилось 663 тыс., умерло 601 тыс.), то к 2010 году разрыв увеличился в четыре раза – до 243 тыс. (родилось 797 тыс. человек, умерло 554 тыс.). Ежегодная миграция увеличилась почти вдвое. В 2002 году разница между числом приехавших в страну и уехавших из неё была 143 тыс. человек (приехало 488 тыс., уехало 345 тыс.), а в 2010 году уже 230 тыс. (приехало 574 тыс., уехало 344 тыс.). За период с 2004 по 2011 год процесс увеличения небританского населения вышел на новые показатели. Численность жителей Великобритании, родившихся за пределами страны, возросла с 5,2 млн. человек (2004 г.) до 7,5 млн. человек (2011 г.). Значительный прирост обеспечили страны-новички ЕС – с 167 тыс. в 2004 году до 689 тыс. в 2008 году, затем в связи с экономическим кризисом приток мигрантов из ЕС замедлился, но с 2010 года снова начал набирать обороты, в 2010 году был превышен порог в 800 тыс., в 2011 году численность мигрантов из ЕС составила почти миллион (988 тыс.) человек. К 2012 году наряду с традиционными источниками пополнения населения в виде южно-азиатских и африканских стран, в пятёрку лидеров по количеству трудовых мигрантов входит Польша (рост примерно со 100 тыс. в 2004 г. до 500 тыс. в 2008 г.). Но приезд большого числа польских мигрантов картину источников миграции сильно не изменил, безусловными лидерами были и остаются Индия, Пакистан и Бангладеш. В Великобритании примерно с 1992-1993 годов существует устойчивая положительная динамика миграции, то есть приезжающих больше, чем выезжающих. Например, в 2011 году в страну приехало приблизительно 566 тыс., а покинуло около 350 тыс. человек. Однако если мы обратимся к гражданству иммигрантов и эмигрантов, то увидим, что на протяжении 2000-х годов преобладает выезд британских граждан и въезд небританских, представляющих неевропейские страны. Например, в 2011 году эмигрировало 149 тыс. британцев, а приехало – 78 тыс., за тот же год в страну иммигрировало 487 тыс. (из них 314 тыс. – не из стран ЕС) небританских граждан, а выехало – 201 тыс. (из них 109 тыс. – не из стран ЕС). По предварительным прогнозам, численность населения Великобритании к 2051 году достигнет 77,1 млн. человек, а к 2081 году – 85,7 млн. человек. При этом небританское население может составить 24 млн. человек, то есть до одной трети общего числа граждан. Подобное положение будет складываться в силу того, что для демографической ситуации в Великобритании 2000-х годов характерны такие процессы, как увеличение среднего возраста, сохранение среди британцев уровня рождаемости ниже элементарного воспроизводства, рост доли мигрантов в общем составе населения страны, появление нетрадиционных для Великобритании стран-источников миграции (Восточная Европа и Прибалтика), превращение мигрантов в основной источник пополнения трудоспособного населения. Каждый приведённый выше демографический показатель (рождаемость, сальдо миграции, средний возраст, ежегодный прирост и др.), изучаемый по отдельности, конечно, ничего необычного сам по себе не содержит. Для многих развитых стран в той или иной мере эти показатели будут схожими. Однако если собрать эти данные воедино и попытаться нарисовать общую картину, выделить тенденции, обозначить перспективы, то будущее Великобритании представляется совсем не радужным. Тревожная демографическая ситуация складывается не только в Великобритании, но и в других странах Западной Европы, где с 1990-х годов наблюдается резкое снижение рождаемости, увеличение среднего возраста. Об этом писал, например, А.Е. Слука: “Демографический кризис… Старого Света… поражает противоположными тенденциями: падением рождаемости и увеличением средней продолжительности жизни, что ведёт к старению и общему сокращению численности коренного населения. С начала 90-х годов основным фактором роста населения стран ЕС становится миграция. Так, например, в 1996 году естественный прирост населения составлял здесь 280 тыс. человек, а миграционный – почти 800 тысяч. Западная Европа стала главным мировым центром притяжения иммигрантов, превосходя США – до недавнего времени лидера по этому показателю”. Г.И. Старченков также отмечал: “Депопуляция белых европейцев продолжает нарастать… во второй половине нынешнего столетия они, скорее всего, будут составлять расовое меньшинство. Если экономический, этнодемографический и религиозный облик Европы так изменился за неполные 60 лет, то в предстоящие десятилетия её ждут нелёгкие времена”. Таким образом, сложившаяся к первому десятилетию нашего века тенденция изменения национального состава постоянного населения Великобритании не позволяет говорить о частной неблагоприятной демографической ситуации или кратковременном снижении рождаемости, а свидетельствуют о стабильном процессе вымирания коренного населения и замены его сообществами мигрантов. И чем больше становится доля мигрантов в общем составе населения, тем острее в британских СМИ, политических и научных кругах кипят дискуссии о мультикультурализме. Трудности оценки результатов интеграции Во второй половине ХХ века Великобритания проводила политику интеграции мигрантов из бывших колоний. Её важнейшей частью стал мультикультурализм, идеология, в основе которой лежит ряд основополагающих принципов и ценностей, а именно: равенство прав, толерантность, политкорректность, борьба с ксенофобией, национализмом и дискриминацией, сохранение культурных особенностей этнических и религиозных меньшинств. Реализация идей мультикультурализма носила последовательный характер, опираясь на соответствующие институты и законодательную базу. Сторонниками и проводниками политики мультикультурализма принято считать лейбористов. Именно на период их пребывания у власти приходится принятие большей части законов о равенстве и защите прав этнических и религиозных меньшинств. В 1965 году принят Закон о расовых отношениях, первый закон, направленный на защиту прав мигрантов, затем последовали законы 1968 года и 1976 года. Пик законотворчества лейбористов в сфере защиты прав и равенства наступил в период с 1997 по 2011 год. В 1998 году вступает в силу Закон о правах, затем Закон об иммиграции и гражданстве 2002 года, в 2003 году принято постановление о равенстве по религиозным убеждениям при приёме на работу, в 2006 году выходит новый Закон об иммиграции и гражданстве, в том же году принимается Закон о расовой и религиозной неприязни и Закон о равенстве, и, наконец, в 2010 году очередной Закон о равенстве. Благодаря этим законам были охвачены практически все аспекты равенства и защиты прав по полу, возрасту, религии, расе, национальности и пр. Важнейшим критерием успешности мультикультурализма в частности и общей интеграционной политики в целом является степень включённости мигрантов и их потомков в социально-экономическую и политическую жизнь страны, а также их приверженность общей британской культуре. Мультикультурализм предоставлял возможность этническим и религиозным группам сохранить свои традиции и нормы поведения, даже если они не совпадали с традициями и нормами поведения принимающего общества. В результате среди мигрантов сформировалась далеко не однозначная идентичность, которая не может быть названа британской в полной мере, и в то же время целиком не относится к традиционной культуре стран происхождения приезжих. Нет возможности категорично утверждать, что среди мигрантов и их потомков доминирует или, наоборот, не доминирует британская идентичность, потому что сам термин “идентичность” в современном британском обществе не имеет чётких критериев. Определение британской идентичности в результате мультикультурализма имеет тенденцию к расширению, когда к британцам начинают относить себя граждане далеко не британского происхождения. Очень тесно переплетаются понятия идентичности, национальности и гражданства. Британский антрополог К. Фокс указывала на то, что “мигранты самостоятельно вольны выбирать, до какой степени им становиться англичанами, они даже более свободны в своём выборе, чем коренные англичане. Последним очень сложно отказаться от английской самобытности”. В современной Великобритании также можно наблюдать распространение идей регионализма (это помимо национализма шотландцев и валлийцев) и возрождение стремления к этнической обособленности. Переосмысляется имперский период британской истории и его влияние на британскую идентичность и культуру. Ал. А. Громыко писал по этому поводу: “Империя являла собой ключевой фактор не только внешней, но и внутренней жизни метрополии, поддерживала в ней социальное спокойствие, заставляя представителей всех слоёв общества чувствовать себя членами великой нации избранных… Со временем британцы стали относиться к своей империи как к явлению вечному и непреходящему. Тем трагичнее воспринимались постепенное угасание, упадок империи, ставшие необратимыми в результате новой расстановки сил после Второй мировой войны. В противовес постимперскому синдрому начал формироваться комплекс “маленькой Англии” – ощущение уязвимости своей страны перед внешними опасностями и стремление во что бы то ни стало оградиться от них. Одним из признаков такой трансформации стало нарастание враждебности к иностранцам, появление в стране националистических, шовинистских настроений”. Отсюда и колоссальный разброс мнений и оценок успешности интеграционной политики. Есть точка зрения, что “приезжие считают себя частью господствующего британского общества”, и в подтверждение этого тезиса можно сослаться на результаты социологических исследований среди мигрантов о том, что “подавляющее большинство тех, кто родился в Англии, независимо от этнической или религиозной принадлежности, считают себя британцами”. Не лишено права на жизнь и убеждение, что “средний класс”, как основа западного общества, во многом продолжает ассоциироваться именно с белым британским населением, даже если представители меньшинств по уровню дохода и потребления, образования и роду деятельности с формальной точки зрения могут быть отнесены к среднему классу. “Социально-экономический статус – главный фактор в формировании чувства отчуждения от основного британского общества, возможно, такой же или даже более важный, чем политические права”. Встречается резко негативная оценка политики в сфере идентичности. “Во имя мультикультурализма мигрантам внушали, что как чужаки они имеют специальный более высокий статус, и вместо того чтобы помогать мигрантам в изучении английского языка и культуры, основной подход мультикультурализма заключался в сохранении этнической идентичности отдельных групп”. Утверждается даже, что приобщение мигрантов к британской политической культуре в условиях пропаганды культурного разнообразия нередко становится лишь удобным инструментом для отстаивания интересов только своей группы и не способствует снижению уровня разделения и дискриминации. “Логика разнообразия и мультикультурализма привела к сдвигу в политической культуре, когда этническим и культурным группам рекомендуется предъявлять требования на основе их различий. За последние два десятилетия было зафиксировано появление свыше двух десятков лоббистких групп, представляющих интересы этнических и культурных общин, каждая из которых готова требовать больше средств и ресурсов для поддержки их собственной идентичности.” Трудно не обратить внимание и на компромиссные подходы, гласящие, что “нет никаких доказательств столкновения культур… Вновь прибывшие иммигранты почти никогда не олицетворяют себя с британцами, но чем дольше они остаются в Великобритании, тем больше вероятность того, что они будут считать себя британцами. Этот процесс ассимиляции идет быстрее у мигрантов из бедных и менее демократических стран. У тех, кто родился в Великобритании, никаких проблем с британской идентичностью нет”. Невозможность однозначной оценки результатов мультикультурализма стала одним из поводов для жёсткой критики мультикультурализма и политики интеграции. Критика мультикультурализма Вопрос о пересмотре и даже отказе от мультикультурализма был поставлен в повестку дня в 2010-2011 годах, когда ведущие европейские политики последовательно признали провал мультикультурной политики в своих странах. Это произошло практически одновременно. Такие заявления раньше могли стоить карьеры политику, рискнувшему обратиться к этой теме. Как это произошло, например, с Энохом Пауэллом, который после своей речи о “реках крови” 20 апреля 1968 года был исключён из теневого кабинета Консервативной партии, где занимал пост министра обороны, или с Тило Саррацином, автором книги “Германия: самоликвидация”, вышедшей в 2010 году, в которой автор подверг социальную политику немецкого государства жёсткой критике. Публичное признание недостатков мультикультурализма стало закономерным итогом критики мультикультурализма, прежде всего со стороны самих политических структур. Широкий общественный резонанс получил доклад “Сплочённость общин”, подготовленный в декабре 2001 года группой независимых экспертов под руководством Теда Кантла. Эксперты по заданию Министерства внутренних дел посетили города Англии (Олдем, Бернли, Брэдфорд, Саутхолл, Бирмингем, Лестер, Шеффилд) с целью выяснить причины произошедших там в мае 2001 года крупных межэтнических столкновений. Наличие разделения районов некоторых английских городов по этническому признаку не стало новостью для экспертов, их поразила степень поляризация повседневной жизни этнических общин. В докладе отмечалось, что этнические сообщества, например, пакистанцы, живут параллельной жизнью, со своими образовательными и благотворительными учреждениями, системой трудоустройства, местами отправления культа, формируют отдельные от британского общества языковые, социальные и культурные связи, могут никак не контактировать с британским населением на протяжении очень длительного времени. Разумеется, в такой среде незнания и непонимания культуры другой стороны велик риск возникновения взаимного отчуждения, недоверия и страха. После терактов в Лондоне 7 июля 2005 года британская общественность была серьёзно обеспокоена сложившейся ситуацией в сфере межкультурных отношений. Руководство Лейбористской партии не могло оставить без внимания данную тему. Восьмого декабря 2006 года Т. Блэр выступил с публичной лекцией об интеграции и мультикультурализме. В этом выступлении премьер-министр отметил несомненный прогресс, который был достигнут на пути построения мультикультурного общества за последние 30 лет. В числе достижений он упомянул строгое антидискриминационное законодательство, возросшую корректность СМИ при упоминаниях о культурных различиях, равноправное участие представителей меньшинств в жизни британского общества (входят в состав правительства, представлены в спорте, работают журналистами, обозревателями) и т.д. Однако вместе с тем, как отмечал Т. Блэр, теракты 7 июля 2005 года обозначили и недостатки межкультурной политики, сомнения, не слишком ли британское общество открыто для чужих культур: “Нам нравится наше разнообразие. Но как мы будем реагировать, если это разнообразие будет приводить к разделению и отчуждению от ценностей, которые мы разделяем? Впервые в обществе есть беспокойство, тревога, иногда даже обида, что наша открытость, готовность приветствовать разнообразие, наша гордость тем, что мы стали домом для многих культур, используется против нас.” Интеграция, по мнению Т. Блэра, – это, прежде всего, приверженность ценностям, разделяемым британским обществом. С точки зрения прежнего подхода к понятию интеграции, как полагает премьер-министр, террористы были интегрированы и не должны были устраивать теракты. Новый взгляд на интеграцию, как на принятие ценностей, объяснял, почему террористы-смертники и разделяющие их взгляды сторонники радикального ислама, не придерживаясь общечеловеческих ценностей, все-таки совершили террористическую атаку. “Христиане, иудеи, мусульмане, индуисты, сикхи и представители других конфессий имеют полное право исповедовать свою веру, сохранять культуру и самобытность. Но когда речь заходит о наших основных ценностях – вере в демократию, верховенстве закона, толерантности, равноправии для всех, уважении к нашей стране и общему наследию, то в этот момент самобытность и религия заменяется обязанностью быть частью Великобритании”. Следующим после лондонских терактов событием, привлекшим внимание общественности к мультикультурализму, стала публичная лекция главы англиканской церкви архиепископа Кентерберийского Роуэна Уильямса 7 февраля 2008 года. Вопреки распространившемуся в некоторых СМИ утверждению, что архиепископ предложил ввести нормы шариата, ни в самом тексте лекции, ни в интервью после лекции Уильямс за введение шариата в Великобритании не выступал. Он лишь отметил, вполне разделяя беспокойство населения ростом числа мусульман, желающих жить по законам шариата, что по некоторым (например, семейные споры) аспектам при согласии обращающихся сторон применение норм шариата возможно, но шариат ни в коем случае не может рассматриваться как параллельная правовая система. Точку зрения Р. Вильямса о частичном введении норм шариата в британское законодательство можно было бы назвать в чем-то неожиданной, если бы в Великобритании с конца ХХ века действительно не существовали шариатские суды. Согласно Арбитражному закону от 1996 года, в Великобритании на местном уровне возможно существование альтернативных местным судам трибуналов, чьи решения могут быть воплощены в жизнь окружными судами или Верховным судом. Известный британский адвокат шейх Фаиз ул-Актаб Сидики сформировал сеть таких арбитражных судов, охватившую к 2008 году несколько городов Великобритании (Лондон, Манчестер, Бирмингем, Брэдфорд и Нанитон), планируется создание судов в Глазго и Эдинбурге. Они решают дела, касающиеся семейной и финансовой сфер. Шариатские суды пользуются определённой поддержкой даже со стороны высшей судебной власти, в частности, лорд Филипс Ворт Матраверс, главный судья Англии и Уэльса, положительно высказывался о подобных судах. Юрисдикция этих судов в правовом и территориальном плане пока весьма ограничена, однако, как отмечает ряд обозревателей, их число и влияние постоянно увеличивается. В научных кругах идеология мультикультурализма также не находит безусловной поддержки. В 2004 году вышла статья канадского исследователя из Университета Британской Колумбии Кристиана Джоппка, в которой автор отметил процесс отступления мультикультурализма в либеральных государствах, как в идеологическом, так и в политическом плане. Как считает автор, ослабление мультикультурализма – это закономерное явление, связанное с хроническим недостатком стабильной общественной поддержки начинаниям в сфере мультикультурализма, неудачами в социальноэкономической сфере, где неравенство по этническому признаку осталось весьма заметным, и процессом деэтнитизации, когда определяющим моментом является уже не принадлежность к нации или культуре, а приверженность (пусть даже и чисто формальная) либерально-демократическим принципам. С другой стороны, можно встретить утверждение, что интеграция на основе мультикультурализма в Великобритании неэффективна и бесперспективна не только потому, что приводит к этническим конфликтам и злоупотреблениям индивидуальными правами в ущерб прав культурных групп, но и потому, что в современных условиях высокий диверсификации сообществ и диаспор мультикультурный подход уже явно недостаточен для учёта интересов всех меньшинств и групп. Демографические процессы в Великобритании 2000-х годов являются закономерным продолжением тенденций последней трети ХХ века. В этот период обозначился, а к началу XXI века приобрёл устойчивый характер процесс снижения рождаемости до уровня ниже элементарного воспроизводства, что приводит к старению и сокращению британского населения. Снижение численности собственно британцев не ведёт к уменьшению общего числа проживающих в стране граждан. Поддержание и увеличение числа постоянных жителей Великобритании обеспечивается миграцией из Азии, Африки и новых стран-членов ЕС, а также высоким уровнем рождаемости среди мигрантов и их потомков. Происходит естественное замещение британского населения приезжими из других стран. Стремительное изменение национального и религиозного состава населения страны стимулировало в британском обществе и научных кругах интерес к проводившейся в отношении мигрантов политике интеграции, а особенно к её идеологической составляющей в виде мультикультурализма. Неоднозначность оценки результатов мультикультурализма вкупе с размыванием понятия британской идентичности породила дискуссии об эффективности политики властей в отношении мигрантов, был поднят вопрос о пересмотре мультикультурализма. Однако поскольку мультикультурализм зародился в рамках западной демократии, опирается на базовые принципы и ценности либерального общества: равенство, свобода совести, верховенство закона, толерантность, политкорректность, отказ от них в обозримой перспективе невозможен. При перманентной потребности в мигрантах как главном источнике пополнения трудовых ресурсов не представляется реальным глубокий пересмотр политики интеграции представителей этнических и религиозных меньшинств, направленной на сохранение культурных норм и традиций приезжих, тем более маловероятен возврат к ассимиляции. Нельзя исключать возможность замены или трансформации самого термина “мультикультурализм”, например, “интеркультурализмом”, но суть политики, скорее всего, серьёзных изменений не претерпит. Для этого придётся кардинальным образом менять законы о гражданстве, миграции, равенстве, а если существенно сократится приток мигрантов, то и проводить масштабные преобразования в экономике и социальной сфере. Вряд ли это может произойти в ближайшей перспективе при существующем положении вещей и нынешней политической ситуации в Великобритании. Григорий Карпов
