Когда мы сегодня слышим «император Японии», то снисходительно отмечаем: «это же всего лишь формальность, красивая символика, как в Британии». В конституции страны так и прописано: «символ государства и единства народа». Однако так было не всегда. С 2015-го года обсуждается отречение от престола императора Акихито, царствующего с 1989-го года. Отойти от дел и передать власть наследнику Нарухито он собирается 30 апреля 2019 года. Прежде чем говорить о пустоте символики сегодня, стоит вспомнить о сакральных основах имперского правления, и о главной трагедии японцев ХХ века. Потомки Аматэрасу В японской мифологии император имеет божественное происхождение. Правители – прямые потомки богини Аматэрасу. Она подарила своему внуку Ниниги три вещи, ставшие затем символами императорской власти: бронзовое зеркало, ожерелье с драгоценными камнями и меч. Ниниги, спустившись с Неба на землю, остался там, женился и передал власть внуку Дзимму, первому земному императору. Сам титул «тэнно» сакрален, поскольку переводится дословно как «небесный хозяин». Правители Ямато тем самым напоминали о своем божественном происхождении, и постепенно в обычай вошли ритуальные практики, проводимые императорами. Более того, в Японии летоисчисление ведется по девизам правления. «В отличие от Китая, где каждый период истории принято делить по династийному принципу (например, период правления династии Чжоу, период правления династии Тан), девиз правления мог быть провозглашен не один раз за период правления одного императора, но несколько, что было, например, обусловлено «неудачной формулировкой, – поясняет Александра Бурыкина, – Взошел на трон юный император, провозгласил в качестве девиза правления – «культурные преобразования», а тут заговор со стороны реформаторов, убийства братьев и прочие беды. Девиз надо поменять, ибо этот «притянул неудачи». Она обратила внимание на то, что и императоров принято называть именно по девизам правления, поскольку чаще всего их имя табуировано. Мэйдзи и восстановление монархии После многолетней истории взлетов и падений имперского духа, ключевой точкой стала реставрация Мэйдзи 1868 года. Несколько столетий до реставрации фактически правили сёгуны, хотя и не оспаривали символическое значение императора. В частности, в клане Токугава подчеркивали, что стоят на защите правления императора, воплощая его желания и чаяния – все это выражено в системе ритуалов. Но Мэйдзи удалось достигнуть небывалого авторитета и фактически обеспечить себе все функции полноправного императора: высшая политическая, военная (функции главнокомандующего армией по первой Конституции 1889 года), ритуальная. Именно он оставил внуку, Хирохито, империю с мощным потенциалом и пассионарностью. При этом велась мощная идеологическая работа – народ убедили в его силе и исключительности. В начале ХХ века даже провели соответствующую образовательную реформу – школьные учебники представляли Японию как «государство-семью», рассказывали о происхождении государства, а люди (как и всегда) представлялись как подданные императора. К 1911 Япония идеологически была «заряжена» на сильное монархическое государство. Сын Мэйдзи оказался слабым во всех смыслах правителем, и судьба распорядилась так, что правил он недолго. За это время предпринимались попытки переосмыслить иерархию. В частности, профессор Минобэ Тацукити обосновывал необходимость снизить абсолютную власть монарха, представляя теорию органов: высшая власть – это государство, а император лишь один из органов власти. Набирает силу и «демократия Тайсё», связанная с трендом на демократизацию политической системы, с учетом прозападных ориентиров либерал-демократов. Но затем к власти приходит внук Мэйдзи – Хирохито, который всю юность готовился принять бразды правления и ответственность за судьбу государства. Амбиции Хирохито: противоречия бусидо и Запада Хирохито пришел к власти в сложные для страны 20-е годы. «Великие когда-то монархии лежали в развалинах, война в Европе по всей планете разбудила движение за мир, демократию, разоружение и независимость. В этих условиях регенту придется иметь дело с неизбежностью социальных реформ, которая начинает ощущаться уже и в Японии», – отмечает в своем исследовании «Хирохито» Герберт Бикс. В детстве Хирохито видел в великом деде главный пример для подражания. Его вдохновляла идея великой Японии, традиции и особая роль императора. К началу правления Хирохито оформилось движение «кодо» – «путь императора», согласно которому правитель был воплощением японской истории и культуры, моральным эталоном. «Предполагалось, что кодо позволит Японии очиститься от чуждых, привнесенных с Запада веяний, в т. ч. демократии, либерализма, индивидуализма и коммунизма. Получив свободу самовыражения, нация очень скоро обретет второе рождение и окажется в состоянии вести «священную» войну идей против политических доктрин Запада», – отмечает Бикс. На его мировоззрения, безусловно, повлияли и учителя – многие из них разделяли имперские взгляды, однако некоторые придерживались националистического уклона, открыто говоря об особой роли японцев как особой расы. Впрочем, несмотря на имперские настроения в довоенные годы, во внешней политике Хирохито довольно долго придерживался проамериканских взглядов (хотя справедливости ради стоит учитывать, что основную часть власти удерживали военные, и сам император решал немногое). К тому моменту действовали по итогам Вашингтонской конференции 1921-22 действовали договоры о сотрудничестве Японии с США, Великобританией и Франции, касавшиеся раздела Тихоокеанского региона. По вопросам Китая императору также было необходимо сотрудничать с Западом. Бикс поясняет, что Хирохито было выгоднее согласиться на сотрудничество с демократами, нежели с коммунистами, идеи которых становились все популярнее в Китае. Поэтому первое время император активно поддерживал политику Лигу наций. Но позже японские власти избавляются от иллюзий насчет прекрасного Запада, и совершают ключевую ошибку, обернувшуюся для Японии невосполнимыми утратами. 20-е годы стали временем больших дискуссий насчет сохранения принципов «кокутай» – о роли традиционной императорской власти в условиях развития науки и смены политических режимов в других государствах. Обострялись споры приверженцев «демократии Тайсё» и консерваторов, отстаивающих абсолютную власть монарха. Гибельная ставка на фашистов К концу 20-х годов изначальная имперская идея была извращена, и по факту сформировалась концепция глобалистской роли Японии и ее исключительности: в статье «Молодая Япония и ее вселенская миссия» говорится прямо: «в начинающейся эпохе Японии принадлежит глобальная миссия. Наша страна призвана руководить миром». За этим последовало мощное сопротивление американским и западным веяниям, которое из обычной критики переросло в союз с Германией и Италией и участие в кровавой Второй Мировой войне. Что было дальше, мы знаем. Правда, в итоге действия, направленные против американцев, только усилили и героизировали США в мировом сообществе, а Япония была вынуждена капитулировать. Сравните потери Перл-Харбор – около 2 500 человек, и более 200 000 мирных (!) жителей Японии после бомбежек Хиросимы и Нагасаки. Ответ, мягко говоря, неравномерный. Как Япония пережила позор, нам трудно представить. После капитуляции по стране прошла волна самоубийств. Многие видели в этом конец великой и сакральной Японии. Но главный показатель – поведение императора Хирохито. Он сдался не только в военном смысле, но и в сакральном. Вместо того, чтобы совершить харакири (именно так поступил генерал Ноги, когда умер Мэйдзи), он после долгих сомнений неуверенно призвал «крепить свое единство и не покладая рук работать, чтобы выбраться из беспросветного мрака» и развивать науку. Многие японцы, искренне уверовавшие в сакральность личности правителя, не могли оправиться после первого снимка императора с Макартуром. «Фотоснимок невольно будил в головах японцев мысль о скором отречении монарха: на нем Хирохито представал не в образе живого бога, а обычного смертного, маленького и даже на вид явно зависимого от стоявшего рядом уверенного в себе гиганта», – описывает это Бикс. Но точкой для сакрального статуса императора стала т.н. «декларация человечности», выпущенная 1 января 1946 года. В ней Хирохито отказывается от божественной природы правителя Японии. Далее новая Конституция (1947 год) разрабатывалась уже американцами, где четко и недвусмысленно прописали превращение императора в «символ нации». Документ фактически лишил императора права вмешиваться в государственное управление, оставив в его ведении только церемониальные функции. Отныне правитель был должен согласовывать свои действия с кабмином Японии. Сам факт, что после такого крушения Хирохито смог править еще не одно десятилетие и принять унизительный консенсус, хорошо демонстрирует слом духа старой имперской Японии. Эта общая боль японцев проходит красной линией в послевоенной культуре. Послевоенная Япония Впрочем, говорить, что император стал «ничем», тоже не корректно. С весны 1946-го правительством начали предприниматься действия по восстановлению престижа императора – но уже в современном ключе. По некоторым оценкам, создавался новый миф – о «демократическом монархе». Император ездит по разным странам и фотографируется с Микки-Маусом. 60-е годы, когда Япония оправилась от войны в экономическом смысле, заговорили об американской теории модернизации и капиталистическом пути развития. «Если сразу после войны подчеркивалась азиатская отсталость японской культуры и недостаточное самосознание народа, что было вызвано потерей уверенности японцев в себе в результате поражения, то экономический бум 60-х годов вернул эту уверенность, одновременно вызвав возобновление массовых поисков «национальной идентичности», – отмечает Сила-Новицкая. Здесь важны и концепции в духе величайшего Юкио Мисимы о непрерывности культуры, важной частью которой является императорская власть. Мисима хорошо отражает драматическое сочетание западного духа и поиска японской идентичности, тоску по утерянному величию. Во многом новые идейные всплески и попытки восстановить довоенный тэнноизм связаны с тем, что массовое сознание в современной Японии в значительной мере остается восприимчивым к мифологической символике императорского культа, отмечает Сила-Новицкая. Наследники Хирохито не оспаривают церемониальный статус императора. Более того, это уже люди, выросшие на западном менталитете. Его сын Акихито воспитывался американской воспитательницей и нарушил традиции, женившись на девушке не из аристократической среды, а также лично посетил коронацию принцессы Великобритании. Внук Нарухито, который в ближайшие годы вступит в свои права, учился в Оксфорде, интересуется «бегом трусцой» и экологией, но едва ли усилением позиций императора. Впрочем, время покажет. Прецеденты отречения и подготовка к новой эпохе Хотя во многом в идеологическом, и в политическом, и в военном смысле Япония все еще оккупирована США, не стоит списывать страну со счетов. Премьер-министр Японии Синдзо Абэ прикладывает усилия для сохранения какого-никакого суверенитета – и ему уже удалось провести через парламент ряд законопроектов, противоречащих прозападной Конституции (в частности, против 9-й статьи). Как отмечает Бурыкина, многие рассматривают грядущее отречение императора как на повод совершения глобального для страны «переворота сознания». Вся культура послевоенной Японии строилась на тезисе «мы – мирная страна». Исследователь обратила внимание на прецеденты императорского отречения. Раньше в Японии выделяли три ветви власти: буддийские монастыри, император и сегуны, и порой, когда император понимал, что ситуация сложная, он отрекался для усиления императорских позиций. Он отказывался от власти в пользу своего малолетнего преемника, которым управлял регент. Таким образом, отрекаясь, он контролировал страну и развязывал себе руки в политическом смысле. «Ему не нужно было постоянно выполнять ритуальные функции, но мог позволить себе заниматься фактической властью и воплощать в себе роль властелина в тени», – поясняет Бурыкина. По ее оценке, важно, что в своей речи об отречении император предстает в виде человека, и делает на этом акцент. «В своей речи 8 августа 2016-го император говорит о себе как о старике, причем старике, который воплощает собой японское общество, тоже стареющее, а также про то, что страна неумолимо движется к преобразованиям». «Он готовит свой народ к новой эпохе. Сам он – человек, который символизировал эпоху мира – Хэйсэй», – сказала Бурыкина. Император сегодня Бурыкина также подчеркнула, что во многом сакральная роль императора сохраняется в сознании японцев. К примеру, даже не религиозная молодежь старается не называть императоров по имени «Многие даже до конца это не осознают, но культ императора есть. Это отражается и в школьной образовательной системе», – сказала она. Важно, что император в Японии сегодня – не то же, что королева в Британии. «Отношение как к священной фигуре все равно остается – не столь сильное, но есть. У старшего поколения это чувство выражается меньше, чем у молодежи. Молодежь училась по новой системе», – поясняет она. Среди главных государственных праздников – день рождения императора, народ в такие дни отдыхает, смотрит церемонию императорском дворце. В этот день даже открываются двери замка в Токио (а это – редкий шанс). «Это тоже символический момент: с одной стороны, единение с народом, с другой – понимание того, что есть табуированные, сакральные места», – отмечает исследователь. Акихито стал символом «борьбы за мир» – за время его правления в основном поднимались экологические проблемы, переработка мусора, последствия Хиросимы и Нагасаки и аварии на Фукусиме. «Император – символ времени, он принимал в этом активнейшее участие, – отмечает исследователь, – Сейчас время меняется – с приходом нового императора наступает новая эпоха. Это возможность протолкнуть новые идеи». Источник
