Революционные потрясения, охватившие Россию в 1917 году, ни разу не были уникальны. «Мировой пожар» вовсе не был исключительно риторическим оборотом. Социалисты по всей Европе искренне намеревались учинить революцию повсеместно. Судьба России общеизвестна, в Германии противостояние между левыми и правыми радикалами вылилось в полноценную гражданскую войну с тысячами погибших в уличных боях. Одним из наиболее успешных и кровавых выступлений за пределами Российской Империи стало восстание в Венгрии. Хотя для нас 1919 год ассоциируется в первую очередь с драмой Гражданской войны, как раз к этому периоду относится попытка построить советскую республику еще и в стране мадьяр. ЖИТЬ, КОГДА ПАДАЮТ ЦАРСТВА Венгрия появилась на политической карте мира в результате потрясений Первой мировой войны. Австро-Венгерская империя не смогла выдержать напряжения долгого масштабного вооруженного конфликта. Военные поражения и высокие потери сами по себе били по государству, но хозяйственная жизнь пришла в полное и непоправимое расстройство. Уровень жизни стремительно падал, финансовые дела запутывались. Наконец, на фоне этих неурядиц начали резко обостряться межнациональные отношения. Интересно, что проблема далеко не сводилась к голому сепаратизму окраин. Одними из первых с требованиями обособления выступили как раз немцы. Славянские подданные империи также выступали с разнообразными проектами, от автономии до полной независимости. Венгрия долгое время оставалась чуть ли не самой спокойной из не-немецких территорий империи. Однако общие тенденции затрагивали и ее. В ноябре 1916 года скончался император Франц Иосиф. Покойный монарх был сам по себе одной из ключевых «скреп» исчезнувшего государства. Правивший с 1848(!) года государь в последние годы жизни оставался сакральной фигурой, живым воплощением империи. Его преемник, Карл I, не был виноват в бедах, обрушившихся на империю, что не избавило его от печальной необходимости председательствовать при распаде государства. Развязка наступила быстро. Еще в 1917 году казалось возможным добиться каких-то успехов на фронте и хотя бы смягчить тяготы войны. Однако осенью 1918 года Германия была разгромлена на Западном фронте. Центральные державы исчерпали силы. Австрийское правительство уведомило Антанту о согласии на переговоры на условиях западных держав – включая право наций на самоопределении. Это означало полный крах: Австро-Венгрия, потерявшая союзников, разоренная и понесшая катастрофические людские потери, не могла сохранить лояльность собственных народов ни убеждением, ни подкупом, ни силой. Попытки Карла I провести федерализацию империи мгновенно провалились: народы Австро-Венгрии рассчитывали уже на полную независимость и не удовлетворялись никакими федеративными проектами. 16 октября публикуется «Манифест о народах», фактически узаконивший роспуск Австро-Венгерской империи в случае, если такова будет воля подданных. Защищать гибнущее государство не хотел никто, включая самих австрийцев. В Венгрии 23 октября был созван Национальный совет. Венгерские части возвращались с фронта. Наконец, 30 октября после напряженных дебатов в местном парламенте, в Будапеште произошло короткое, но интенсивное восстание. Эрцгерцог бежал, бывший премьер-министр Венгрии Иштван Тиса был убит, а 16 ноября в Венгрии провозгласили республику. Однако потрясения только начинались. Венгрия отделилась от империи Габсбургов, которой, собственно, уже и не существовало, но сама находилась в сходном положении. Умеренное леволиберальное правительство Михая Каройи столкнулось с целым букетом проблем. Венгерское королевство занимало (кроме собственно Венгрии) ряд земель, на которые претендовали соседи – как уже участники Антанты, так и другие осколки государства Габсбургов. Казна была пуста, а снаружи угрожали вторжением страны Антанты. ПОРОХ ДЛЯ МИРОВОГО ПОЖАРА На фоне всех этих событий некоторое время оставалась в тени Коммунистическая партия Венгрии, появившаяся на свет в ноябре 1918 года. Возглавлял ее человек сложного происхождения и радикальных взглядов по имени Бейла Кун. Как часто бывало в космополитической Австро-Венгрии, Бейла Кон (при рождении она звучала именно так) имел сложное происхождение. Он родился в Трансильвании.Его отец был деревенским нотарием еврейского происхождения, мать – кальвинисткой.Это была небогатая и не особо благополучная семья, зависшая между культурами. Левыми идеями Кун увлекся рано, он примкнул к марксистам еще до поступления в университет, и еще до начала Первой мировой успел отсидеть срок за организацию массовых беспорядков. Молодой человек рос конфликтным, импульсивным – и уже тогда обратил на себя внимание. Даже его школьное эссе посвященное поэту Шандору Петефи, полно фраз, которые органично вписались бы в программу какого-нибудь митинга 20-х годов, в частности примечательный пассаж: «Во время революции нет места осмотрительности» Директор гимназии, где учился Бейла, отправляя подростка в большой мир, произнес пророческую фразу: «Может статься, он будет великим человеком, но, может быть, окончит жизнь на виселице» Тогда же, во время учебы, Бейла «мадьяризировал» свою фамилию – Кун вместо Кона. До войны, впрочем, он не имел репутации ни злодея, ни даже особо выдающегося смутьяна: левый журналист со склонностью к политическому активизму. Участием в митингах и составлением радикальных брошюрок тогда никого было не удивить. В Первую мировую Кун надел мундир на общих основаниях и отправился на фронт. По военному времени, как образованный человек, он отправился в офицерское училище и получил лейтенантский чин. На фронте Кун не давал поводов упечь себя под трибунал. Он нормально выполнял свои обязанности, получил тяжелую контузию, долго лечился. А в 1916 году Бейлу Куна постигла обычная для австрийского солдата участь: русский плен. Он вместе со своей частью попал под каток Луцкого прорыва, и отправился в глубину России. В плену Кун с головой ушел в политику. Вскоре произошла Февральская революция, и печататься в российской социал-демократической прессе Кун принялся, буквально не выходя из плена. Вообще, жизнь он вел очень вольготную для пленного: посещал собрания местных социалистов и библиотеку. Поначалу коммуникацию с новыми товарищами он поддерживал на немецком языке, но яростно изучал русский. Кун быстро терял связи с другими пленными: те считали его в лучшем случае чудаком, в худшем – предателем. Каким-то образом слухи о его поведении дошли даже до контрразведки на родине. Зато он приобретал знакомства в среде российских ультралевых. В октябре он, само собой, становится на сторону Ленина. Кадров большевикам не хватает, так что гиперактивного революционера быстро замечают вожди красных. Троцкий поручает Куну работу в большевистской газете на венгерском. Благо, аудитория имеется: пленных венгров русская армия успела набрать много. Однако Кун не хотел оставаться на вторых ролях и ограничиться агитацией среди пленных. Амбиции сына деревенского нотария простирались куда дальше. В ноябре 1918 года, узнав о крушении Австро-Венгрии и провозглашении Будапештом независимости от Вены, Бейла Кун по подложному паспорту едет домой. Лихолетье Первой мировой и событий, последовавших за ней, вынесло на гребень волны экстремистов. Действующее правительство быстро себя дискредитировало. Дело было даже не в каких-то его объективных пороках, а в том, что на фоне происходящего ожидания были завышенными, а бунтующие массы требовали результатов как можно быстрее. Попытки найти компромисс между крестьянами, землевладельцами, аристократией, средним классом, буржуазией – привели только к тому, что недовольны оказались все. В результате центристские и даже просто умеренные партии начали быстро терять влияние, зато все крайние течения усиливались. В Венгрии нашли опору и правые, и левые радикалы. Основу для новой правой Национальной объединенной партии составили люди, потерявшие многое по итогам Первой мировой. Здесь были демобилизовавшиеся офицеры, чьи национальные чувства были ущемлены поражением на войне, чиновники, толпами ехавшие с территорий, перешедших другим странам, буржуа и землевладельцы, которых не устраивали экономический кризис и социальные проекты правительства. Однако одновременно теряли влияние и умеренные социалистические партии. Вместо социал-демократов, готовых к парламентской борьбе, Венгрии предстояло столкнуться с ультралевыми, планирующими железной рукой загнать страну к своеобразно понимаемому счастью. Кун приехал в Венгрию в твердой убежденности, что старый мир необходимо разрушить, и что глупо останавливаться перед насилием для этой цели. Семена его агитации легли на унавоженную почву: количество членов коммунистической партии в Венгрии выросло до 40 тысяч человек в считанные недели. В условиях, когда страну бросало из стороны в сторону, а все «системные» политические движения оказались скомпрометированы, агитация чрезвычайно уверенных в своей правоте коммунистов неизбежно оказывалась действенной. В результате уже в январе 1919 года забастовки распространялись по Венгрии со скоростью лесного пожара, а на селе начались захваты земли. Коммунисты перехватывали наиболее радикальных сторонников социал-демократов, которые теперь составляли, как ни странно, ведущую «системную» партию. Правительство бессильно наблюдало за тем, как почва уходит из-под ног: оно стремительно теряло сторонников. Одним правительство казалось слишком беззубым, другим наоборот, слишком радикальным. Коммунисты бодро повели агитацию в пользу советской власти, причем сходу начали призывать к вооруженному восстанию. После мировой войны (и на фоне идущей интервенции) страна была набита оружием, так что Кун озаботился и созданием Красной гвардии. В это время правительство Каройи отчаянно пыталось смягчить последствия военного поражения. Бешеная инфляция, безработица, блокада со стороны внешних противников, наконец, прямая интервенция. Было очевидно, что Румыния, Чехословакия и Югославия разделят значительную часть страны, так что коммунисты являлись даже не главной проблемой отцов нации. По крайней мере, Каройи пытался решить одну проблему за счет другой: он убеждал лидеров Антанты, что если не урегулировать вопрос о территории, к власти на волне массового разочарования придут красные. От отчаяния Каройи даже собирался призвать на помощь советскую Россию. В конце концов, видя невозможность справиться перед стоящими перед страной вызовами, неудачливый премьер подал последнюю идею – создать коалиционное правительство с коммунистами. Фактически, Венгрию принесли Бейла Куну на блюде. По иронии судьбы – в тюремную камеру, куда его успели упрятать за организацию массовых беспорядков. Сделав этот жест отчаяния, Каройи ушел в отставку. А Венгрию возглавила коалиция социал-демократов и коммунистов. Номинальным главой правительства стал представитель умеренного крыла Шандор Гарбаи, однако реальную власть осуществлял именно Бейла Кун, выбравший должность наркома иностранных дел. 22 марта 1919 года Венгрию провозгласили советской республикой. КРАСНАЯ ВЕНГРИЯ Правительство с этого момента называлось Революционный совет, а главной задачей эта организация объявила построение диктатуры пролетариата. Кун за время пребывания в России успел неплохо изучить структуру советских органов управления, поэтому в Венгрии стремительно создавались органы власти по образу и подобию советских – в том числе, не забыли создать ЧК и ревтрибунал. Бессильное правительство Каройи прежде пыталось мягко реформировать страну, смягчив падающие на нее удары. Теперь же Бейла Кун взялся железной рукой загонять Венгрию к счастью. Для начала красные национализировали все предприятия, на которых трудилось более 10 человек. Также национализировали 100% транспортных предприятий, все финансовые организации, а у домовладельцев начали изымать помещения сверх нормы в 1 комнату на человека и 3 на семью. Тех, у кого имелось больше жилья, насильственно «уплотняли». Национализация банков сопровождалась еще и конфискацией всех вкладов. Национализировали и передали кооперативам также все крупные и средние земельные наделы. Это великое ограбление оказалось даже более быстрым и радикальным, чем в советской России: то, что Ленин и его команда проделали за несколько лет, Бейла Кун уложил в считанные недели. Однако аграрная реформа, в сущности, провалилась. Не имея толковых управленцев, правительство Бейла Куна сплошь и рядом было вынуждено ставить во главе новых хозяйств прежних управленцев, а эффективность труда не выросла ни на йоту и даже упала. Более того, разочарованными по тем или иным причинам остались все крестьяне. Крупные и средние землевладельцы были в ярости: они потеряли свои наделы. Однако бедняки вовсе не хотели вступать в учрежденные кооперативы: они-то рассчитывали на то, чтобы самим стать пусть мелкими, но хозяевами собственной земли. Окончательно испортили отношения между красными и деревней реквизиции и насилие над сопротивлявшимися. Наиболее многочисленный слой населения Венгрии оказался в абсолютном большинстве на стороне противников красных. Свобода слова, по существу, была упразднена: новые власти закрыли сотни газет и журналов по политическим соображениям, оставив считанные издания. Отдельной проблемой стали антиклерикальные мероприятия нового правительства в сочетании с еврейским происхождением самого Белы Куна и части его наркомов. Жесткое устранение церкви из всех сфер общественной жизни привело к очевидному результату: в патриархальной религиозной Венгрии начали со скоростью лесного пожара распространяться антисемитские настроения. Эти реформы уже выглядели сверхрадикальными, однако новации в правоохранительной сфере уже откровенно пугали. Революционные трибуналы, сформированные повсеместно, составлялись из случайных людей, а процедура судопроизводства упрощалась до крайности. Внутреннюю оппозицию намеревались подавить максимально жестко при помощи параллельных прежним структур политической полиции. Для вооруженного насилия широко использовались полувоенные отряды вроде знаменитых «Ленинцев», разъезжавших на «поездах смерти» по сельской местности вокруг Будапешта. Реквизиции продовольствия, разумеется, не вызвали ни малейшей любви к новой власти у крестьян, причем в кратчайший срок эти формирования убили несколько сот человек, подозревавшихся в контрреволюционной деятельности. Кун, по опыту Гражданской войны в России полагал, что насилие поможет быстро уничтожить внутреннюю оппозицию, но в действительности он же во многом сам ее и создал. Социалистические идеи были поначалу довольно популярны в стране. Но попытки навязать свое видение мира при помощи собранных на скорую руку трибуналов, раздававших смертные приговоры, и бессистемное насилие со стороны новых силовых структур оттолкнули от правительства новой Венгрии даже многих из тех, кто изначально симпатизировал Советам. На этом фоне быстро формировались очаги противодействия красным. В Вене сформировался «Национальный комитет», состоявший из политиков прежнего режима. В Араде – на подконтрольной румынам территории – возникло отдельное правительство Дьюлы Каройи (не путать с Михаем, прежним правителем Венгрии, это его кузен). Это правительство не было марионеткой Бухареста: румыны арестовали и самого президента, и его министров. Вскоре, однако, Каройи выпустили из заключения. Радикалов, обосновавшихся в Будапеште, опасались, и этому политику предстояло сформировать «белую гвардию» Венгрии. Однако давление Антанты – прежде всего Франции – на Будапешт – парадоксальным образом обеспечило некую легитимность правительству красных венгров. По-прежнему стоял вопрос о перенарезке границ в пользу Чехословакии, зарождающейся Югославии и Румынии. В этих условиях Бейла Кун сумел объединить большевистскую риторику с национальной, призывая защитить отечество. Венгерская Красная армия постепенно росла численно, но ее в любом случае не хватало, чтобы отбиться от идущих со всех сторон интервентов, тем более, что внутри страны положение красных было тем более нестабильным. Румыны в короткий срок оккупировали восток страны, чехословаки – север, юго-запад – югославы при поддержке Франции. Красные венгры оказали им неожиданно отчаянное сопротивление: на сей раз политическая борьба уступила делу защиты отечества. Им даже удалось перенести боевые действия на территорию Словакии и провозгласить там Словацкую советскую республику. Однако было очевидно, что силы совершенно неравны. Бейла Кун затеял проект красной Венгрии в расчете на мировую революцию. Однако мировая революция не случилась, а большевики в 1919 году имели слишком много проблем, чтобы помочь единомышленникам в Венгрии. Кун из тактических соображений согласился эвакуировать свои войска из Словакии. Это привело к разочарованию уже красноармейцев, которые начали переходить на сторону националистического правительство Каройи и его «белой гвардии» во главе с габсбургским адмиралом Миклошем Хорти. Летом положение красной Венгрии исчерпывающе описывалось оборотом «куда ни кинь, всюду клин». 1 августа румыны уже приближались к Будапешту, Красная армия Венгрии разваливалась. Стало ясно, что проект красной Венгрии провалился. Кун бежал в Австрию, и получил там политическое убежище. Его советская республика просуществовала всего 133 дня. Характерно, что в письме к ЛенинуКун объяснил неудачу своего проекта настроем рабочих против диктатуры пролетариата. В Венгрии начались зачистки, и теперь уже белые истребляли политических противников. Правда, о многих из жертв белого террора трудно скорбеть: среди казненных находились командиры военизированных отрядов, ответственных за карательные мероприятия и реквизиции времен советской республики. Венгрия пошла своим путем, и вскоре уже Хорти установил в республике режим личной диктатуры. Общий итог Первой мировой войны и внутренней смуты был для страны мадьяр катастрофическим: Словакия, Подкарпатская Русь, Трансильвания, Банат и Воеводина были отторгнуты от страны в пользу соседей. Большая часть территории и населения осталась за пределами Венгрии. По итогам Первой мировой Венгрия оказалась в стане униженных и оскорбленных, что в итоге толкнуло ее в объятия нацистов. А для Белы Куна красная Венгрия оказалась разминкой. Вернувшись в советскую Россию, он вскоре приобрел кошмарную даже на общем фоне Гражданской войны репутацию, руководя массовыми казнями «контры» в Крыму. Его дальнейшая работа в Коминтерне была полна малоудачной агитации в странах Европы. По иронии судьбы, «гений массового террора», как его назвал один из соратников, закончил жизнь именно в результате массового террора. В 1937 году он был арестован в Москве по обвинению в руководстве контрреволюционной террористической организацией, и после долгих пыток приговорен к расстрелу. 29 августа Бейла Кун был казнен на печально знаменитой «Коммунарке». Как ни крути, этого человека судили таким судом, каким он судил сам, и отмерили той самой мерой, которой мерил он. Источник
