• О ПРОЕКТЕ
  • Идентитаризм

«Мы не радикалы, просто в Европе потеряно понятие о здравом смысле».

Следствием многостороннего кризиса Евросоюза, поставившего под угрозу само будущее европейской цивилизации, стал подъем Идентитаристского движения (Identitarian movement – англ./Identitäre Bewegung – нем.). Как несложно догадаться, своей главной целью идентитаристы провозгласили защиту собственной идентичности в условиях нашествия иммигрантов и политики мультикультурализма. У идентитаристов правые взгляды в сочетании с практикой левых движений, декларируемое нежелание становиться политической партией и предельная политизированность на деле. Идентитаристы не являются расистами, но выступают против массовой иммиграции и исламизации, а их оппонентов обескураживает, что они выглядят как хипстеры, но ведут себя совершенно иначе.  Роберт Тимм, пресс-секретарь Идентитаристского движения в Берлине и Бранденбурге (https://www.identitaere-bewegung.de/) рассказал нашей коллеге Дарье Андреевой о себе и своих единомышленниках.

 

 

– Роберт, прежде всего, могли бы Вы кратко рассказать, что такое идентитаристское движение? Пока далеко не все в России имеют о нем четкое представление…

 

– Если говорить об истории движения, оно зародилось во Франции в 2002 году, как молодежное крыло Bloc identitaire, которое затем трансформировалось в Generation identitaire. В Германии Идентитаристское движение появилось в 2012 году, сначала это была группа молодых людей, решивших посвятить себя патриотическому активизму, теперь оно стало более или менее профессиональной негосударственной организацией. Что касается идеологии – мы патриоты, мы против массовой иммиграции и исламизации. Мы стараемся развивать здоровое направление патриотизма. Дело в том, что многие в Германии с опаской относятся к патриотизму, так как в сознании людей он всегда ведет к нацизму, мы же объясняем, что это не так. Мы не пытаемся повернуть время вспять, но хотим защитить ценности и понятия, которые сопровождали нас на протяжении истории. Такие как, например, границы и национальности, от которых сейчас хотят отказаться, но они жизненно необходимы для нашего будущего. Также мы критикуем мировой капитализм, не как таковой, а как систему, которая сложилась сейчас, потому что с ним связано огромное количество проблем, в том числе и массовая иммиграция. Мы критически настроены к Европейскому союзу, но не против Европы как идентичности. Сейчас мы взаимодействуем с людьми из других европейских стран, так как у нас есть проблемы, которые нам надо решать сообща. Но то, во что превратился ЕС, нас пугает. Наша деятельность – это, в основном, активизм. Мы действуем с тактикой и стратегией метаполитики, нас можно сравнить с «Гринписом» в этом плане, но мы действуем как патриоты. Сколько нас – сказать сложно. Идентитаристское движение – это своего рода клуб, к которому можно присоединиться, но не все активисты официально стали его членами, участвуя лишь в акциях. Официально нас в Германии около 1000 человек, но не все занимаются активизмом, а поддерживают денежными взносами. Если говорить непосредственно об участниках акций, их около 300-500 человек.

– Расскажите о ваших акциях, пожалуйста.

 

– Самая известная из них – акция у Бранденбургских ворот в Берлине, на которых мы вывесили баннер «Sichere Grenzen – Sichere Zukunft» («Безопасные границы – безопасное будущее»).

Это было второе рождение идентитаристского движения в Германии, потому что с 2012 по 2016 год его сложно было назвать движением,  информация о нем ограничивалась несколькими новостными сообщениями и небольшими статьями. Это была небольшая группа людей, в основном общавшихся в интернете и иногда посещавших вместе какие-то странные мероприятия. Ситуация резко переменилась в 2016 году, не только из-за акции у Бранденбургских ворот и другой нашей активности, но именно это событие получило широкое освещение в СМИ. У нас начали брать интервью, а каждый, кто имеет хоть какое-то отношение к политике, теперь узнал, кто мы. Я сам принимал участие в этой акции, и она тоже одна из моих любимых. Что касается наших других мероприятий, то, например, пару недель назад наши активисты отправились в Италию, арендовали маленькую лодочку и пытались блокировать судна, которые нелегально транспортируют мигрантов с побережья Африки в Италию. Сейчас мы собираем деньги, чтобы повторить акцию с бóльшим масштабом, арендовать более крупное судно и действительно помешать нелегальному траффику, который называют «гуманитарным проектом». Мы собрали 50000 евро за три недели, и это очень здорово.

Как лично Вы пришли в движение?

 

– Я  вырос в восточной части Берлина, но не успел застать социалистический период, так как родился в 1991 году. Но во времена социализма выросли мои родители, а дедушка с бабушкой провели большую часть жизнь. Мой дед вообще называет себя марксистом. Так что я рос по большей части с левым бэкграундом. До десятого класса я ходил в школу, где было несколько мигрантов – из Вьетнама, и с этими людьми был связан позитивный опыт общения. В СМИ очень много говорили о мультикультурализме, и я думал: «Окей, иметь в моем классе одного вьетнамского парня – это и есть мультикультурализм». Потом я перешел в школу в другом районе, Кройцберге, где было много иммигрантов или детей мигрантов – около 60 %, в основном мусульмане (турки и арабы). Их нельзя сравнить с вьетнамцами, и с ними начались проблемы и конфликты. Один из таких случаев –  на одном из занятий к нам был приглашен выступить выживший в Холокосте еврей, который переехал в Израиль и время от времени посещал Германию. Ученики нашей школы, чьи родители были из Палестины, стали пытаться выкриками прервать его выступление, хотя он рассказывал очень важные истории про свою юность. Однако учителя ничего не сделали, чтобы прекратить грубые нападки на человека, почтенного уже возраста, за 80 лет. После я как член ученического совета принимал участие в собрании, где присутствовали учителя и заявил, что за подобное поведение этих ребят надо выгнать из школы. Но один учитель, тоже мусульманин, сказал, что если мы выгоним их из школы, они станут более радикальны, и мы не должны позволить этому случиться. Абсурдность ситуации в том,  если бы на их месте был немецкий студент, уверен, что его был точно выгнали из школы. И это лишь один из множества случаев.

Знаете, люди в Германии даже начали придумывать себе мигрантское прошлое, лишь бы не называться немцами, так, ссылаясь на своих дедушек и бабушек, которые много лет назад приехали, скажем, из Польши, можно называть себя «польскими мигрантами». Когда я поступил в университет, среди студентов было много тех, кто боролся за либеральные права и обожал мультикультурализм, но в основном это были жители маленьких деревень и городков, которые просто не знал, что происходит в мегаполисах. Глядя на то, что творилось вокруг и что писали наши СМИ, я понимал, что все сошли с ума. Я искал путь, читал различные блоги и однажды наткнулся на канал Мартина Селнера, который рассказывал, что такое Идентитаристское движение, и это оказалась не неонацистская группировка, одетая в камуфляж, эти люди выглядели так же, как и я. В этот момент я сказал себе: «Да, это то, что я искал много лет».

–  Идентитаристы действительно не похожи на неонацистов, но поскольку вы выступаете против мультикультурализма и массовой миграции, вас постоянно обвиняют в расизме. Что можете сказать в ответ?

 

– Прежде всего, в нашем движении есть люди с мигрантским происхождением, поэтому мы не можем быть расистами. Чтобы разобраться, нужно сравнить политическую ситуацию в Германии в 1990-е годы и сейчас. В 1990-е неонацисты и скинхеды были большой проблемой, так что люди боялись голосовать за национально-консервативные партии, такие как «Немецкий народный союз» или «Республиканцы». Впоследствии эти партии просто исчезли. Возник огромный политический вакуум между партией ХДС/ХСС (христианскими демократами) и, скажем, Национал-демократической партией Германии (НДПГ). У людей просто нет возможности выражать свои мнения в консервативном и патриотическом ключе, кроме того, как голосовать за НДПГ. До сих пор общественное давление столь велико, что если ты выражаешь симпатии к подобного рода партиям, ты сразу становишься изгоем. Ситуация начала немного меняться, когда появилась «Альтернатива для Германии», ПЕГИДА и Идентитаристское движение. Есть много людей, которые не являются экстремистами, но их так называют, потому что существует очень большой разрыв между консерваторами и реальными экстремистами, и мы ощущаем это на себе.

– Идентитаристов часто называют правыми хипстерами, «ибстерами» (от Identitäre Bewegung – прим.ред.), что Вы думаете об этом? Почему все больше глобально мыслящих, образованных и модно одетых миллениалов в Европе начинают беспокоиться о своей идентичности?

 

Ну, каждого,  кто хорошо одет по каким-то непонятным причинами считают хипстером. С одной стороны, мы, идентитаристы, не принимаем всех, кто хочет к нам присоединиться, нужно пройти некий отбор, но совершенно не важно, как человек одевается. Образование действительно очень важно, и под ним понимается не столько наличие дипломов, у нас есть люди и из рабочего класса – главное, чтобы люди понимали, почему мы делаем то, что делаем. Людей шокирует, что мы выглядим как обычные люди, и при этом у нас правые взгляды, но на самом деле это всего лишь проявление здравого смысла. Лично я не считаю наши взгляды правыми, просто в нашем обществе потеряно понятие о том, что означает быть умеренным, придерживаться здоровых взглядов.

– А что насчет американского движения альтернативных правых (altright), с которыми вас много объединяет? Лозунг Дональда Трампа «Make America great again» мог бы работать для Германии?

 

– Это интересный вопрос. Да, у нас много общего с alt-right: мы патриоты, мы против массовой иммиграции, мы адепты сетевой культуры мемов. Но они более радикальны, если послушать их лидера Ричарда Спенсера, который говорит, что Америка должна оставаться белым континентом, то я как идентитарианец не могу признать этот факт.  На протяжении долгого времени Северная Америка действительно оставалась белым континентом, но сейчас это не так. Сравнивать США и Европу в этом плане не совсем верно, люди и в Европе, и в США против определенных тенденций развития их государств, но логика alt-right, их представление о white supremacy («господство белых») нам не подходит.

Я, конечно, был счастлив, когда победил Дональд Трамп, а не Хиллари Клинтон, но, судя по тому, как Трамп повел себя после выборов, стало понятно, что он не тот герой,  за которого мы боролись. Он испытывает очень сильное давление и предпринимает шаги, которые не одобряют его сторонники, такие, как удар по Сирии, но все же хорошо, что он стал американским президентом. Должен сказать, что я смотрел, как немецкие СМИ освещали саммит G7, и постоянно натыкался на заголовки о том, какой Трамп плохой, а об Ангеле Меркель практически ничего не было сказано. Может, нам стоит сосредоточиться на нашей собственной политике, где хватает проблем, и Трамп точно не одна из них.

– Как кажется, Вы не хотите становиться политической партией или близко сотрудничать с другими партиями. Тем не менее, есть ли у вас связи с «Альтернативой для Германии»?

 

– Официально у нас нет связей, мы не работаем вместе, не проводим совместных мероприятий. Они не приглашают нас на свои события, хотя мы зовем их на наши акции, но у членов партии есть некоторые ограничения. Люди просто сходят с ума, когда видят АдГ и идентитарианцев вместе на одной фотографии. Но мы никогда не скрывали, что знаем друг друга и общаемся, патриотическая сцена в Германии это не мертвая скала. Мы как идентитарианцы также ограничиваем себя в некоторых темах, мы не партия и нам не нужно отвечать на вопросы, касающиеся налогов или экономики. Мы не во всем согласны с «Альтернативой для Германии», хотя большинство людей собирается голосовать за них на предстоящих выборах. Может быть, АдГ потом пойдет по более либеральному пути или вступит в коалицию с христианскими демократами, но мы не будем устраивать акции против них потом. Я один из самых главных критиков «Альтернативы» среди идентитаристов, но не потому, что у них радикальные взгляды, а потому что они не понимают, что такое метаполитика и как работают СМИ и социальные сети. Они столько денег тратят на продвижение в соцсетях, но у них нет основной идеи, общей концепции, а графика и дизайн их сайтов выглядит просто убого. Мы же как идентитаристы гордимся тем, что у нас есть единый узнаваемый стиль, и это наше преимущество перед политическими оппонентами. Также коллеги из АдГ не понимают, как работать с молодежью. Мы работали с «Молодой Альтернативой для Германии», они ходят вместе в бары пить пиво, устраивают семинары и встречи, но молодые люди хотят заниматься активизмом, их нужно вовлекать в действие, а партия не предлагает им этого.

– Вы действительно отлично работаете  с медиа и соцсетями, особенно сильны ваши видео. Как вам это удается?

 

– Когда вы хотите достичь чего-то, исходите из ваших ресурсов. В отличие от наших оппонентов  у нас никогда не было и нет финансирования, мы не связаны ни с какими политическими партиями, мы не «Гринпис», который получает огромные дотации от фондов. Инфраструктуру нам дают социальные сети. Если мы выходим на акции, ее свидетелями может стать 300-400 человек, но если мы сделаем хорошее видео, то его увидят 10 тысяч человек. Видео снимаем сами, в движении есть люди, которые работаю в сфере медиа. Если вам 16-17  лет и вас интересует политика, то вы вероятнее всего станете изучать что-то связанное с медиа. Мы делаем все своими силами, никому не платим и учимся друг у друга в процессе.

Другая причина, почему мы всегда в контакте с людьми – для нас важен фандрайзинг. В соцсетях мы демонстрируем, что являемся обычными людьми, которые ходят в университеты и на работу, и это вызывает симпатию к нам. Те же «Гринпис» – это люди на зарплате, для которых это просто работа. У нас же образ идеалистов, которые устраивают акции в свободное время и нам нужны для этого средства, но не для того чтобы покупать большие дома, а  потому что это нужно для нас и для вас.

Вы, должно быть, слышали о российском евразийстве. Многим altright и правым в Европе и США не по душе идея смешения Европы и Азии. По-вашему, могли бы евразийские идеи быть полезными для Европы?

-Я не такой большой эксперт в евразийских идеях, и того, как они сочетаются с мировоззрением идентитаристов. Дело в том, что мы испытываем столь мощное давление иммигрантов из Африки и Ближнего востока, а культурная разница между нами столь велика, что в процессе создания новой общей культуры, мы можем потерять собственную, европейскую. В то же время у нас нет проблем с мигрантами из Восточной Европы и Азии, и с этой точки евразийский опыт привлекателен для нас, но в будущем. Сейчас мы стараемся просто выжить. Если мы продолжим идти по тому пути, по которому идем последние два года, то скоро Европа просто исчезнет как цивилизация, и просто не сможет принять участие в евразийской модели.

– Вы в одном из своих интервью сказали, что «Берлин –  это не то место, где бы вы хотели жить и растить своих детей». Знаете, немцы традиционно проживали в России, согласились бы Вы переехать в Россию, если жизнь в Европе станет совсем невыносимой? Мы были бы рады Вас видеть здесь.

 

– Я был бы польщен таким предложением. Если в Германии условия жизни продолжат ухудшаться и у меня появятся жена и дети, то я задумаюсь о переезде куда-то заграницу, где будет более безопасно и комфортно жить. И если Россия предложит такую возможность, я с удовольствием приму это предложение. Но лично я буду бороться и защищать свою страну до конца.

Дарья Андреева

Дизайн обложки: Виктория Лобачёва