Первая часть Положение на фронтах Первой мировой Положение на фронтах совершенно объективно оценивает современный историк, доктор наук С.В. Волков: «В целом же к началу 1917 г. русский фронт был совершенно благополучен, дела на нем обстояли никак не хуже, чем на западе и не существовало ни малейших оснований ни чисто военного, ни экономического порядка к тому, чтобы Россия не продержалась бы до конца войны. Неприятельские войска вообще не проникали в Россию дальше приграничных губерний, даже после тяжелого отступления 1915 г. фронт никогда не находился восточнее Пинска и Барановичей и не внушал ни малейших опасений в смысле прорыва противника к жизненно важным центрам страны (тогда как на западе фронт все еще находился в опасной близости к Парижу). Если на севере фронт проходил по российской территории, то на юге — по территории противника (а в Закавказье — так и вовсе в глубине турецкой территории). В русском плену находилось около 2 млн. пленных (1,737 тыс. австрийцев, 159 тыс. немцев, 65 тыс. турок)». Таким образом, для всех, кто хочет исследовать без политических пристрастий, и желания доказать «объективные причины революции» события, приведшие к крушению монархии и Империи, очевидно, что положение на фронте к этому имеет самое малое отношение. Все предпосылки добиться капитуляции Австро-Венгрии и принуждения к переговорам Германии в 1917 году были налицо. Боевые потери в войне также для России не носили фатальный характер, тот же С.В. Волков приводит следующие данные: «Боевые потери русской армии убитыми в боях (по разным оценкам от 775 до 908 тыс. чел.) соответствовали таковым потерям Центрального блока как 1:1 (Германия потеряла на русском фронте примерно 300 тыс. чел., Австро-Венгрия — 450 и Турция — примерно 150 тыс.). Даже с учетом значительных санитарных потерь и умерших в плену (основная масса потерь от болезней пришлась как раз на время революционной смуты и вызванного ей постепенного развала фронта: среднемесячное число эвакуированных больных составляло в 1914 г. менее 17 тыс., в 1915 — чуть более 35, в 1916 — 52,5, а в 1917 г. — 146 тыс. чел.) общие потери были для России гораздо менее чувствительны, чем для других стран. Доля мобилизованных в России была наименьшей — всего лишь 39% от всех мужчин в возрасте 15–49 лет, тогда как в Германии — 81%, в Австро-Венгрии — 74, во Франции — 79, Англии — 50, Италии — 72». Современные историки всё более сходятся в том, что Русская армия зимой 1916-1917 гг. преодолела все трудности и была готова к весеннему наступлению, которое по стратегическим расчётам Генштаба должно было вывести из войны Австро-Венгрию и Турцию и заставить сесть за стол переговоров Германию. Но этим расчётам не суждено было сбыться, так как грянула «великая бескровная» революция февраля-марта 1917 года. Правда, если внимательно изучать эти дни февраля 1917 года, то окажется, что она вовсе была не бескровной. На путях к февральскому перевороту Как это часто бывает, в таких глобальных и сложных вопросах как острая фаза социальных переворотов и революций, нередко ведутся споры о том, когда, с какого дня началась «острая фаза». Большинство современных исследователей считают, и автор склонен поддержать эту версию, что начало атаки на Императорский Престол Романовых стоит датировать 1/14 ноября 1916 г. со знаменитой речи в Думе главы кадетской фракции П.Н.Милюкова, которая вошла в исторические источники под названием: «Глупость или измена?». В ней профессор Милюков напрямую обвинял правительство и царствующую Императрицу в государственной измене и попытке заключить сепаратный мир с Германией! Это вызвало волну возмущения как в ГД, так и в обществе, но никакой реакции со стороны Верховной власти не последовало. Но подготовку к перевороту начали ещё в 1915 году. Это был год самых трудных испытаний для русской армии. Великое отступление. Смена Верховного главнокомандующего. Это тоже вызвало негативную реакцию как в политических кругах, так и среди Императорской Фамилии. Многие справедливо отмечали, что в тылу неспокойно, и что если раньше поражения на фронте были связаны с именем Великого Князя Николая Николаевича и генералами, то теперь это будет относиться к фигуре монарха. Военно-промышленные комитеты и их руководство во главе с А.И.Гучковым, именно с 1915 года начали зондировать почву как внутри российской элиты, так и вести переговоры с послами союзных государств в Петрограде — Джорджем Бьюкененом и Морисом Палеологом. Именно английское посольство стало местом «поломничества» и «либеральной меккой», в котором постоянно собирались лидеры октябристов, кадетов и представителей крупного капитала. Роль московского купечества в революциях 1905 и 1917 годов была более чем активной, Савва Морозов финансово поддерживал эсеров и большевиков, братья Павел и Владимир Рябушинские, А.И. Коновалов, М.Терещенко и А.И. Гучков стояли у истоков создания военно-промышленных комитетов, затем их поддержали «коллеги по бизнесу» Путилов, граф В.Бобринский и др. Именно ЦВПК стал одной из сил, подталкивавших руководство Думы и часть высших военных кругов к созданию условий для свержения Царя. Хотя вначале все участники антимонархического заговора говорили только о «смене шофёра», но чем ближе и отчётливее становилось, что Империя и Династия могут не пережить 1917 года, тем всё более радикальнее становились настроения в среде российской буржуазии. Московское купечество и в частности А.Гучков доказали на практике, что они ничего не забыли и не простили «проклятому семени Алексея Романова». Главным образом это относилось к 100-летнему гонению со стороны верховной власти против старообрядцев, из которых и происходило большинство московских купеческих семей. Земгор (комитет земств и городов) стал ещё одним центром сосредоточения оппозиции Престолу. Во главе Земгора стояли глава Всероссийского земского союза (ВЗС) князь Г.Е. Львов и председатель Всероссийского союза городов (ВСГ) М.В. Челноков. Именно Г.Львов возглавит первый состав Временного правительства после свержения Николая II. Именно через заказы Земгора распределялись правительственные субсидии на закупку продовольствия, амуниции, а также оружейные заказы для фронта. Именно здесь вращались «шальные деньги», которые часто растрачивались «без счёта», или стуктуры получившие тот или иной заказ «благодарили» чиновников Земгора, за его предоставление. Т.е. коррупционность данной структуры была очевидна ещё современикам: «Бесконтрольное швыряние денег и покупки не считаясь ни с какими ценами создавали большие искушения для иных слабых душ. С другой стороны, подрядчики, чуя возможность огромной наживы, искушали взятками некоторых работников закупочного аппарата», – писал позднее князь С.Трубецкой. Политическим тараном стал Прогрессивный блок, созданный как и две предыдущие структуры именно в 1915 году. В состав блока вошли все партии центристской направленности: кадеты, октябристы, прогрессисты, умеренные националисты, и примкнули даже эсеры и трудовики. Всего, к концу 1916 года в состав Прогрессивного блока в ГД входило 300 депутатов. Именно под его воздействием 10/23 ноября 1916 года в отставку было отправлено правительство В.Шюрмера. И это после возмутительного выступления П.Милюкова. Именно Милюков, Родзянко, Шидловский и Гучков стали лидерами Прогрессивного блока и всех сил, которые объединились против Императора и Престола в стенах Таврического дворца. Четвёртая группа, которая сыграла решающую роль в отстранении Императора от власти — российский генералитет, в том числе командующие фронтов во главе с начальником Генерального штаба Верховного главнокомандующего М.В.Алексеевым. Позже, в исторической публицистике он получил название «заговор генералов». Масонский след в свержении российской монархии. Не последнюю роль в падении Дома Романовых сыграли масонские ложи. По даным Н.Берберовой в её книге «Люди и ложи», в числе масонов были практически все участники заговора против Императора Николая II: Гучков, Керенский, Львов, Хатисов. Последний вёл переговоры с Великим Князем Николаем Николаевичем о том, согласится ли он в случае успеха дворцового переворота провозгласить себя Императором, на что не получил однозначного ответа, но и не высказался категорически против, и не сообщил о даном разговоре своему венценосному племянику. Большое число масонов было в дипломатическом корпусе: К.Д.Набоков — первый секретарь посольства Великобритани, его старший брат В.Д.Набоков был одним из лидеров кадетской партии и соавтором манифеста Великого Князя Михаила Александровича от 3 марта 1917 года, в котором тот отказывался от принятия Императорского Престола до решения Учредительного собрания. Кроме К.Набокова, среди дипломатов в ложах состояли: Л.Д. Кандауров — советник посла Франции Мориса Палеолога, который сам был масоном, консул итальянского посольства — Г.П.Забелло, посланик Швейцарии при Российском Дворе — К.М.Ону, консул Черногории — Л.В. Иславин, консул посольства США — Б.А. Бахметьев. Всего в России накануне февральско-мартовского переворота действовало 28 масонских лож, включая «Военную ложу», куда кроме М.Алексеева, А.Гучкова также входили В.Ромейко-Гурко, который фактически подготовил почву для переворота в высших военных кругах, командующий Северо-западным фронтом Н.В. Рузский, командующий Румынским фронтом В.В.Сахаров, командующий Юго-западным фронтом А.А.Брусилов, бывший военный министр А.А. Поливанов. Наконец в масонских структурах состояли даже члены Императорской Фамилии: Великий Князь Николай Михайлович, Великие Князья Николай и Пётр Николаевич, и даже шурин Государя Великий Князь Александр Михайлович был мастером ложи «Карма». Нина Берберова также приводит список мест, где масоны могли найти поддержку и проводили свои закрытые встречи: посольства Франции и Великобритании, некоторые члены Государственного Совета и Государственной Думы (в последней состояло более 40 депутатов-масонов), уже упомянутые ранее ЦКВПК во главе с А.Гучковым, торгово-промышленный союз, Московская гордума, профессура Московского и Петербургского университетов. Великий князь Николай Николаевич В числе генералов-заговорщиков был и Августейший дядя Императора, командующий Кавказским фронтом Великий Князь Николай Николаевич. Именно окружение Великого Князя Николая Николаевича, и в частности, его жена и её сестра – Анастасия и Милица Черногорские были самыми ярыми сторонницами «войны до победного конца», они же были теми лицами, кто до конца стоял за союз с Францией и Британией, именно Анастасия Черногорская познакомила Г.Распутина с Императрицей Александрой Фёдоровной, а позже именно её салон стал распространять самые низкие и порочащие честь Императрицы слухи в Петрограде. Сам Великий Князь Николай Николаевич затаил обиду на своего венценосного племянника, так как рассчитывал, что тот пожалует ему фельдмаршальский жезл, как «сладкую пилюлю» за отставку с поста Главковерха. Но так этого и не дождался. Мало того, окружение Николая Николаевича, его жена, её сестра, и часть военных видели в «дяде Николаше» будущего «Императора Николая III». Сам он никогда не высказывался открыто об этом, но по косвенным свидетельствам не был бы и против, если бы такой шанс подвернулся. Здесь стоит остановиться на том, что управление людьми основывается на двух способах формирования лояльного окружения: или методом подкупа и удовлетворения человеческого честолюбия, или методом устрашения. В истории российской монархии разные Государи использовали или один из этих методов, или оба поочерёдно. Кнут и пряник был в руках Петра Великого, предпочитала подкуп Екатерина Великая и её внуки: Александр I и Николай I, хотя последний всегда использовал силу, если того требовали обстоятельства. Император Павел предпочитал управлять через устрашение окружающих, но не разбирал, кто действительно ему предан, а кто только делает вид «преданного слуги»… Александр II и Александр III создали свои команды, первый через реализацию идеи всеобшего блага и освобождения крестьян от «векового рабства», а Александр III удерживал порядок как через жёсткость в обращении с противниками, так и собственной харизмой и непреклонностью в исполнении своих решений. Одна из проблем Николая II как управленца заключалась в том, что он не желал опускаться ни до «подкупа лояльных», но не желал и внушать страх, т.к. считал, что верноподданные обязаны сами следовать Присяге, принесённой ему как Императору. Но во времена, когда «все умы колебались» надо было выбирать или применять репрессии, не «после победы», а «здесь и сейчас», или вести тонкую игру с награждением и поощрением преданных, и отстранением, и заточением враждебно и оппозиционно настроенных. Государь не делал ни того, ни другого… Вероятно он понимал, что ничего исправить Он не сможет. К тому же он верил в те предсказания, которые он получал во время своего правления. Вероятнее всего, как глубоко верующий, воцерковлённый человек он уже для себя принял решение принять терновый мученический венец. В начале января 1917 года премьер-министр князь Н.Д.Голицын сообщил Николаю II, что «жизнь Царя и Царицы в опасности» и что в полках «открыто говорят об объявлении другого царя», на что сам Государь заметил: «Императрица и я знаем, что мы в руке Божией. Да будет воля Его!». Союзники — враги. Кроме внутренних сил значительную роль координационного центра заговорщиков играло Британское посольство и посол Его Величества Георга V — сэр Джордж Бьюкенен. Главной задачей, которая ставилась перед Бьюкененом истинными хозяевами Британского кабинета, было не допустить Россию до послевоенного передела мира и не дать ей получить заслуженные плоды побед: Константинополь и проливы Босфор и Дарданеллы. К концу войны сильная Россия Британии была совершенно не нужна, кроме того, являясь формалистами, англичане не стали бы соблюдать договорённости, которые они заключили с Николаем II, если бы эти требование предъявил бы кто-то другой. По этой причине Император Николай II, как субъект и гарант этих двусторонних договорённостей был совершенно не нужен Британии. Это косвенно объясняет тот факт, что кузен Императора, Король Георг V отказался предоставить Государю и его семье возможность переехать в Англию. Наконец в падении российской монархии, Империи и разгроме России важную роль сыграли деловые круги США. В частности, деньги для финансирования наиболее радикальных революционеров в России перечислялись из банка «Кун, Лейб и Ко» и «Варбург бразерз» на счета германского банка Варбургов, откуда они переводились в Швецию, и именно там обналичивались небезызвестным А.Парвусом (Израиль Лазаревич Гельфанд) и переправлялись через представителей Загранбюро ЦК РСДРП (б) Я.Ганецкого, В.Воровского и К.Радека в Россию. Правда, когда Временное правительство начало знаменитое расследование о получении денег от германского Генштаба большевикам Парвус сделал заявление, что никогда и никаких денег Ленин и его партия от него не получали. Но, то, что сам Парвус получал деньги от Германии существует даже его собственная расписка, на 1 миллион рублей. Это конечно была значительная сумма, но явно недостаточная, чтобы влиять на политический процесс. Более вероятно, что деньги от Германии для Парвуса, стали т.н. «прикрытием» для более серьёзных денежных потоков, которые шли по линии Нью-Йорк-Стокгольм, и ответственным за данные проводки был младший брат Я.М. Свердлова, Вениамин Свердлов, который работал в банке «Кун, Лейб и Ко» на улице Бродвей, д.120. Относительно Парвуса стоит отметить такой любопытный факт, что после его кончины не осталось ни его архива, что невероятно для столь активного революционера, и бесследно исчезло его состояние. Косвенным свидетельством резкого улучшения финансового положения РСДРП стало изменение её издательской политики. Ещё в марте 1917 года выходит одна газета «Правда» с тиражом в 8 тыс.экз., а уже в следующем месяце, апреле 1917 года, у большевиков выходит 17 изданий общим тиражом 320 000 экз. Объяснить это только неким «чудом» невозможно. Очевидно, что деньги на такое резкое увеличение объёмов издаваемых СМИ поступили из вне. И если это деньги не Парвуса и Германии, то вероятен ещё один «интересант» – Яков Шифф и его банк «Кун, Лейб и Ко». Свержение монархии. Технология заговора. Возвращаясь к событиям февраля 1917 года, стоит повториться, что после поражений и отступлений русской армии в 1915 году, группа высокопоставленных военных (в том числе входившие в «Военную ложу»), приняла предложение А. Гучкова и примкнувшего к нему позже М. Родзянко, взять курс на замену Императора его сыном и Наследником Алексеем Николаевичем. Для этого необходимая информация проходила из недр Генштаба в комитеты Госдумы и приводила к дискредитации как членов Императорского Дома, участвовавших в военных действиях и командующих определёнными частями, или находившимися при Ставке, так и самого Верховного Главнокомандующего. Очень удачно для заговорщиков выдался момент, когда заболел Начальник Генштаба М. Алексеев, и его полномочия перешли к его заместителю генералу В. Гурко. Именно в момент его деятельности на посту Начальника Генштаба произошло реформирование армейской пехоты и кавалерии, начался административный хаос на Фронте. Сразу же после начала активной фазы февральско–мартовского переворота на должности заместителя Начальника Генерального Штаба и генерал–квартирмейстера Ставки были назначены активные участники и сторонники заговора против Николая II, генералы Клембовский и Лукомский. Мало того, ещё до того, как произошли трагические события 2 и 3 марта 1917 года генералы–масоны сумели добиться того, что приказ Императора Николая II о переброске гвардейской кавалерии с фронта в Петроград не был отправлен, о чем свидетельствует в своих воспоминаниях Великий Князь Александр Михайлович: «Каким–то странным и таинственным образом приказ об их отправке (полков гвардейской кавалерии) был отменён. Гвардейская кавалерия и не думала покидать фронт. Позднее я узнал, что изменники, сидевшие в Ставке, под влиянием лидера Государственной Думы осмелились этот приказ Государя отменить». Таким образом, на всех уровнях военного командования установились блокировки приказам Верховного Главнокомандующего. Дальше события начали развиваться по сценарию, который был принят и одобрен как масонскими ложами, так и посольствами стран-союзников по Антанте. На открытии сессии Госдумы А.Керенский выступил с открытым призывом к борьбе с Верховной властью: «Величайшая ошибка — стремление везде и всюду искать изменников, искать каких-то немецких агентов, каких-то штюрмеров…У нас есть гораздо более сильный враг, чем немецкое влияние, – это система…». Потом участники заговора добились отъезда Императора в Ставку, в которой он был блокирован, а в Петрограде начались перебои с поставками хлеба. Массовые выступления на улицах столицы начались только 23 февраля/8 марта 1917 года, и именно в этот момент командующий Петроградским военным округом генерал С.С. Хабалов фактически капитулировал перед восставшими запасными полками и отказался от какого-либо организованного сопротивления. Так же не на высоте оказался военный министр М.А. Беляев, который под воздействием думских кругов до последнего момента оттягивал введение в столице военного положения, и когда всё же издал соответствующий приказ, то сил преданных Верховной власти и правительству в столице не осталось. О событиях 26 февраля/11 марта писал один из агентов Охранного отделения: «Движение вспыхнуло стихийно, без подготовки, и исключительно на почве продовольственного кризиса. Так как воинские части не препятствовали толпе, а в отдельных случаях даже принимали меры к парализованию начинаний чинов полиции, то массы получили уверенность в своей безнаказанности, и ныне, после двух дней беспрепятственного хождения по улицам, когда революционные круги выдвинули лозунги «долой войну» и «долой правительство», — народ уверился в мысли, что началась революция, что успех за массами, что власть бессильна подавить движение в силу того, что воинские части не сегодня-завтра выступят открыто на стороне революционных сил, что начавшееся движение уже не стихнет, а будет без перерыва расти до конечной победы и государственного переворота». Тогда же разгрому подверглись многие полицейские участки в Петрограде, несколько полицейских было убито. Стоит особо отметить, что на момент февральско-мартовского переворота 1917 года в Петрограде было всего 3500 полицейских чинов, и это на 2,1 млн. жителей столицы, непонятно о каком «полицейском государстве» всегда писали революционеры и либералы? В 17.00 восстала рота Павловского полка, которая отказалась подчиняться своим офицерам, и открыла огонь по частям верных правительству, части Преображенского полка, во главе с полковником А.П. Кутеповым (будущим активным участником Гражданской войны) арестовали участников мятежа, но, несмотря на требования министра Беляева, никто из чинов восставшей роты не был предан военному суду, что в условиях военного времени неизбежно привело бы к их расстрелу. Через два дня восставшие чины Павловского полка были освобождены… На следующий день, 27 февраля/12 марта восстал Волынский полк, к нему присоединились «запасные батальоны» Преображенского и Литовского полков. Вооружённые солдаты около 8 часов утра вышли к Литейному проспекту, где соединились с бастующими рабочими Петроградского орудийного и патронного заводов. Вскоре восставшие рабочие и солдаты захватили артиллерийские орудия из мастерских Орудийного завода. Напротив завода был убит генерал Матусов. Собравшиеся на Литейном проспекте подожгли здание Окружного военного суда. Толпа блокировала пожарных, пытавшихся потушить здание. Как позже выяснилось, в здании сгоревшего суда была уничтожена вся картотека иностранных агентов, которые были задержаны русской контрразведкой в 1915-1917 гг. В тот же день был взят штурмом Литовский замок, в котором наряду с уголовными элементами находились лица, обвиненные в шпионаже в пользу Германии. К середине 28 февраля/13 марта 1917 г. практически все главные объекты в Петрограде находились в руках восставших. В том числе здание Адмиралтейства, Петропавловская крепость и все вокзалы столицы. Во второй половине дня восстали Семёновский полк, Измайловский полк, запасный автобронедивизион — его солдаты захватили особняк Кшесинской. Были заняты Кронверкский арсенал, Арсенал, Главпочтамт, телеграф, вокзалы, мосты и др. Под контролем властей оставались Василеостровский район и Адмиралтейская часть. Последним гвардейским полком, который до конца был верен присяге, оставался лейб-гвардии Финляндский полк, во главе с его командиром полковником Д. Ходневым. Тогда же в последний день февраля 1917 г. в Кронштадте начались массовые убийства офицеров флота одуревшими от кокаина и водки матросами Балтийского флота. Как писал очевидец тех событий полковник Д.Ходнев: «За все те первые дни «свободы и бескровной революции» в одном только Петрограде число убитых офицеров гвардии, армии и флота достигло числа 60». О тех же кровавых и бессудных расправах над высшими офицерами армии и флота писала супруга Великого Князя Павла Александровича княгиня О.В.Палей: «Вспоминаю, как ни мучительно такое воспоминание, и о том, сколько офицеров и генералов погибло тогда. Одним из первых убили генерала графа Густава Штакельберга…Графы Клейнмихель и Менгден, генерал Шильдкнехт, инженер Валуев и многие-многие замучены и убиты тогда же, в начале революции, по хвастливому выражению князя Львова, «бескровной». Коменданта Кронштадта, адмирала Вирена подняли на штыки взбунтовавшиеся матросы…К слову, та же ужасная смерть ожидала последнего Начштаба Русской армии после большевистского переворота генерала Духонина. Всего в Кронштадте было расстреляно около 50 офицеров российского флота». 1/14 марта весь Петроград находился в руках восставших, в Госдуме был сформирован Временный комитет ГД, который и направил в Ставку Верховного главнокомандующего делегацию из А.Гучкова и В.Шульгина. Именно они стали свидетелями подписания некоего документа, который потом был утрачен, или утерян, и взамен появилось всем известное т.н. «Отречение Николая II». Теперь большинство экспертов не считают данный документ подлинным, и считают, что был подписан какой-то иной текст, который заговорщиками так и не был оглашён. Тогда же 1 марта начались массовые выступления рабочих в Москве. В окрестностях Петрограда была занята государственная тюрьма Шлиссельбург. Также восстания охватили Харьков и Нижний Новгород, в Твери толпа ворвалась в дом губернатора Л.Бюншинга и убила его. Но во всей остальной России никаких выступлений не было. 2/15 марта состоялось отречение под прямым давлением от Престола России Императора Николая II, не вдаваясь в подробности тех трагических событий в Пскове надо отметить, что данный акт даже с формальной точки зрения носил антизаконный характер. Император не мог отречься за Наследника, он не мог не дать распоряжения о публикации в официальных СМИ, и сохранении данного Акта в Сенате. Ничего этого сделано не было, а потому формально-юридически этот акт носит ничтожный характер. Великий князь Михаил Александрович 3/16 марта в Петрограде в доме князя Путятина на ул. Миллионной заговорщики во главе с М.Родзянко и А.Керенским фактически угрожая жизни Великого Князя Михаила Александровича добились от него отказа принятия короны его Августейших отца и брата. Хотя, как ни странно, именно в этот последний час российской монархии, её самым яростным защитником стал П.Н.Милюков, именно он и Гучков пытались убедить Великого Князя Михаила, что Россия может жить и побеждать внешних врагов только оставаясь монархией. Сам П.Н. Милюков писал в своих “Воспоминаниях” о том, что он говорил в тот роковой для Империи день 3 марта 1917 года: “Я доказывал, что для укрепления нового порядка нужна сильная власть – и что она может быть только тогда, когда опирается на символ власти, привычный для масс. Таким символом служит монархия. Одно Временное правительство, без опоры на этот символ просто не доживёт до открытия Учредительного Собрания”. В последующих выступлениях, участники совещания больше склонялись к убеждению Великого Князя Михаила Александровича к отказу от принятия Престола. С примесью угроз выступил А.Ф. Керенский: “…Павел Николаевич Милюков ошибается. Приняв Престол, Вы не спасёте Россию… Наоборот…Я знаю настроение масс…рабочих и солдат…Сейчас резкое недовольство направлено именно против монархии…Именно этот вопрос будет причиной кровавого развала …Во всяком случае…я не ручаюсь за жизнь Вашего Высочества”. К сожалению, Великий Князь Михаил Александрович не принял Императорского Престола «во избежания большей крови». Как показали последующие события, именно отречение Михаила Александровича и неопределённость с формой правления приведут к октябрьскому перевороту 1917 года и к кровопролитной Гражданской войне 1918-1922 гг. В этот раз профессор истории П.Н. Милюков оказался пророком, что не снимает с него вины, как одного из инициаторов февральско-мартовского переворота и крушения многовековой российской монархии.
