• О ПРОЕКТЕ

Изучение своего прошлого и преодоление культурного разрыва с дореволюционной Россией являются насущными задачами современного русского общества. И во многом именно от этого и зависит дальнейшая судьба России нынешней.

История былых времён часто предстаёт перед нынешним русским обывателем в виде набора общепринятых сухих норм и положений, схоластичных схем, подгонов под различные концепции. Реальная история, в то же время, гораздо интереснее школьного советского учебника, и, уж точно, куда менее банальнее. Одним из таких довольно интересных аспектов являются славянофилы, а, точнее, их противостояние с западниками. Что об этом знает средний обыватель? Одни были за развитие по западному образцу, за Европу, парламент, другие за монархию и особый исторический путь. Всё до нельзя просто — либералы и консерваторы, прогрессивные западные люди и ксенофобствующие ретрограды, и всё, вместе с тем, до неприличного пошло — в реальности то всё было куда более сложно. Иногда приходится даже читать про то, что, мол, славянофилы были предтечей евразийцев — сами бы славянофилы от такого сравнения, мягко говоря, опешили.

Кем вообще были славянофилы? В чём была суть славянофильского движения? Славянофильство было течением в кругу русской интеллигенции, прежде всего, выступавшим с позиций особенности русского исторического пути, и губительности для России исторического пути западного. Эту интеллигентность довольно важно подчеркнуть. Славянофилы были дворянами, что тоже влияло на их общий культурный уровень — и это также нуждается в подчёркивании. Славянофилы не были простыми мужиками, которые спустя несколько десятилетий будут массово пополнять состав чёрных сотен; ровно как и не были похожи на будущих ‘’советских либералов’’ западники, среди которых, в частности, было немало профессоров истории (Грановский, Кавелин и Соловьёв), выступавших, кстати говоря, с позиций государственной школы, говорившей о первостепенной значимости роли государства в русской истории. Позиция славянофилов была во многом диаметральной — на первое место они ставили общество, народ.

На идеи славянофилов достаточно сильное влияние оказало немецкое гегельянство. Собственно, сам Самарин как-то заявил, что ‘’для каждого образованного русского Германия тоже родина, Германия Шиллера, Гёте, Канта, Фихте’’. О чём, в сущности, во многом учение Гегеля? Есть Абсолютный Дух, который самораскрывает себя в истории. Именно поэтому, в частности, в мире существует исторический прогресс, и, скажем, и инквизиция, и большевистский террор, и поднятие уровня жизни в XIX-XX веках, и поднятие уровня грамотности это, в этом отношении, положительные события. Этому Абсолютному Духу помогают национальные духи — его культурно-исторические проекции, враждующие между собой, и таким диалектическим путём двигающие мировую историю и помогающие собственно самораскрытию Абсолютного Духа. Довольно похожие идеи были и у Хомякова.

Вещественный мир представлялся Хомякову лишь внешним выражением свободно творящего Духа (Бога), а материальные факторы общественного развития — его внешними проявлениями. История — это, по Хомякову, процесс постепенного проявления полноты Духа в общественной жизни человечества. Каждый народ в своем развитии выражает ту или иную сторону Абсолюта. Соответственно, история народа представляет собой процесс проявления в его общественной жизни некой изначально присущей ему первичной идеи, каждый народ обладает своей особой субстанцией, ‘’началом’’. Учитывая то, что фактически именно Хомяков был главным зачинателем славянофильства — не будет преувеличением сказать, что само оно как таковое было под сильным влиянием гегельянской мысли. Которое, впрочем, не стоит чрезмерно преувеличивать — огромную роль в славянофильстве играло и православие. Собственно говоря, Хомяков известен не только как мыслитель общественно-политический, но ещё и как православный философ; прежде всего религиозным мыслителем был и один из первых славянофилов Иван Киреевский. Который, к слову, в своё время состоял в ‘’Обществе любомудрия’’ — кружке интересующихся немецкой идеалистической философией, действовавшем в 1823–1825 годах, и самораспущенном после подавления Декабристского восстания и повышения внимания властей к всеразличным тайным обществам. 

Хомяков Алексей Степанович

Довольно малоизвестным является и тот факт, что по своей сути славянофилы были во многом либеральны — так, они также поддерживали права и свободы личности, не делая, однако, на них основной упор. Нельзя не отметить тот факт, что Самарин входил, и был активным членом, редакционных комиссий, готовивших отмену крепостного права. Перу уже зрелого Самарина принадлежат следующие слова: 

‘’В государственных и общественных учреждениях, в законах и приемах правительства, словом, в том, что обыкновенно подразумевается под существующим порядком вещей, всегда и везде есть место для честной критики и законного осуждения. Пока люди под этим порядком живущие действительно живут, развиваются и идут вперед, лучшие, передовые люди никогда не находят в нем полного удовлетворения всех, разумеется разумных, своих потребностей; в этом неудовлетворении и в искании      лучшего — начало политического, правильного прогресса.’’

‘’Когда официальный консерватизм, под предлогом охранения веры, благоволения к ней, благочестивой заботливости о ее нуждах, мнет и душит ее в своих бесцеремонных объятиях, давая чувствовать всем и каждому, что он дорожит ею ради той службы, которую она несет на него: тогда, очень естественно, в обществе зарождается мнение, что так тому и следует быть, то иного от веры и ожидать нельзя и что действительно таково ее назначение. Это убивает всякое уважение к вере.’’

В общем то, это пересекается со следующим аспектом славянофильства — славянофилы не были охранителями. Можно ли их назвать, в духе немецких ультраправых 1920-ых годов, ‘’консервативными революционерами’’? Вполне. Славянофилов не устраивал сложившийся на тот момент в России строй. Им не нравился отрыв царя от народа, разрыв вестернизированной элиты и более самобытного большинства, им не нравился министерский, бюрократический статус Церкви, и бюрократизм вообще. Идеи о созыве Земского Собора хотя и были по своей сути менее радикальными чем мечтания о западном парламентаризме — но были всё равно довольно радикальными, и, при своей реализации, достаточно сильно бы изменили существовавший в России строй — и ещё вопрос, в лучшую или худшую сторону. Не перерос бы Земский Собор в типичный западный парламент, как того опасался Победоносцев? В конечном счёте, в первых двух Государственных Думах крестьяне также имели большинство — и массово голосовали либо за трудовиков, либо за кадетов. 

Славянофилы не были противниками всего европейского. Сам Хомяков был англофилом и положительно оценивал английский торизм, а Самарин считал Германию родиной ‘’каждого образованного русского’’. Константин Аксаков с симпатиями относился к остальным славянским народам, был активным участником Славянского благотворительного общества, одним из главных выразителей симпатий к ним в русском обществе накануне русско-турецкой войны 1877–1878 годов, и даже предлагался некоторыми избирательными комитетами на болгарский престол. Но, как всяких истинных европейцев, славянофилов смущало то иной раз чисто преклонение русской аристократии перед Западом и всевозможными дуновениями оттуда.

’Самолюбивая Англия обезьянничала перед Италиею, а в Германии еще Фридрих II презирал немецкий язык. То же явление повторилось и у нас, только в размерах гораздо больших, потому что Запад уже развил все свои умственные силы, а мы были в совершенном младенчестве в отношении к знаниям, которые мы получили от своих европейских братий. Соблазн был неизбежен.’’, как писал Хомяков. ‘’Но время течет; но мысль, ознакомившаяся с просвещением, избавляется от суеверного поклонения чужому авторитету по мере того, как получает большее уважение к своей собственной деятельности.[…]Наступает период критики’’. И именно такой критикой и были в сущности славянофилы. 

Николай Аксаков же и вовсе открытым текстом писал о том, что славянофильство есть идентичное общеевропейскому проявление поднятия интереса к народности и роста значимости народности как таковой: 

‘’Национальный вопрос, о котором молчали все предшествовавшие века был поднят и поставлен повсюду как лучшее украшение, величайший продукт XIX столетия. 

Аксаков Николай Петрович

Итальянофильство, германофильство, эллинофильство, испанофильство и славянофильство были последовательными плодами этого начинавшего сказываться все ярче и ярче пробуждения.’’ 
‘’Братья Гриммы обходят Германию и собирают ее полузамолкшие уже песни и предания; Вук Караджич изумляет Европу богатыми плодами сербского эпического творчества; в России Киреевский, Рыбников, Якушкин и др. открывают во всей полноте богатырский эпос. История и язык как предметы исследования и изучения получают новое и небывалое значение.

Сказанного мною, полагаю я, более чем достаточно для установления того факта, что славянофильство или, точнее, нечто весьма общее и однородное с ним носилося уже в воздухе всей Европы гораздо ранее

того, чем оно было открыто провозглашено московским кружком. Хомяков и его присные оказались только более чуткими к совершающемуся в Европе, как и в России, перевороту, тогда как западники того времени видели Европу только задним числом или через закопченные очки. Они отставали от Европы, тогда как славянофилы шли в уровень с ней и даже опережали ее в некоторых отношениях.’’ 

Именно славянофилы, казалось бы, ретрограды, охранители, начали привлекать внимание общества к проблемам русской народности. Так, Самарин в своё время стал автором ‘’Записок из Риги’’, в которых расписал о притеснении русских в этом крае при полном попустительстве царских властей, опиравшихся на местные немецкие элиты, о том, что, фактически, в городах края русские были на положении ‘’неграждан’’, а само отношение к России у многих тамошних обитателей доходило до открытой русофобии. За публикацию этих записок, будучи чиновником, Самарин был даже заключён в тюрьму, освобождённый оттуда после личной беседы с императором Николаем I, и перенаправленный в Симбирскую губернию. 

Не такой уж и однозначный образ вырисовывается, не правда ли? Но в широком массовом сознании вопрос западников и славянофилов всё равно сводится к вопросу либо о либералах и патриотах, либо же, о просвещённых рукопожатых гражданах и ретроградских консерваторах. Но, как это часто и бывает, обе эти позиции довольно далеки от правды, но, в то же время, доминируют в обществе, что является довольно печальным. Изучение своего прошлого и преодоление культурного разрыва с дореволюционной Россией являются насущными задачами современного русского общества. И во многом именно от этого и зависит дальнейшая судьба России нынешней.

Источник