Когда принадлежишь нации, связанной со Святым Людовиком, Филиппом Красивым, Людовиком XVI и Наполеоном, когда являешься гражданином государства, которое в конце XVII века называли «великой нацией» (самой густонаселенной и самой грозной), горько вспоминать о поражениях Франции со времен Ватерлоо — в 1870, 1940, 1962 — год позорной утраты суверенитета в Алжире. Как ни крути, гордость страдает. С 1930-х годов многие французские светила взращивали смелую мысль о возможном будущем союзе с Германией, который мог бы компенсировать ослабление французского государства. После Второй мировой войны, которая только усугубила последствия Первой, было решено любой ценой избежать повторного кровопролития между французами и немцами. Была выдвинута идея об объединении двух братских народов бывшей Каролингской империи — сначала путем создания экономической ассоциации (Европейское объединение угля и стали), затем — политической. 22 января 1963 года Генерал де Голль подписал Елисейский договор. Враждебно настроенные Соединенные Штаты сразу восприняли эту инициативу в штыки и стали оказывать давление на ФРГ, пытаясь покрепче привязать ее к себе. Впоследствии мы ввязались в технократические и глобалистские дела, что привело к строительству газозавода под названием «Евросоюз». Действительность же явно противоречит красивому названию. Псевдоевросоюз стал худшим препятствием для достижения настоящего политического европейского согласия, в котором стороны уважали бы особенности народов бывшей Каролингской империи. Надо напомнить, что Европа — это воспетая Гомером цивилизация с тысячелетней историей. Пространство, обладающее большой потенциальной силой для того, чтобы обеспечить себе светлое будущее. Почему потенциальной силой? Потому что ни одно современное европейское государство — ни Франция, ни Германия, ни Италия — не является суверенным, несмотря на кажущуюся самостоятельность. Существуют три основных признака суверенитета: Первый признак: способность вести войну и поддерживать мир. США, Россия, Израиль, Китай на это способны. Но не Франция. Все было кончено в 1962 году, во время войны в Алжире. Не помогли ни усилия генерала де Голля, ни ударная сила, которая никогда не будет использована Францией самостоятельно (если только Соединенные Штаты не исчезнут куда-нибудь, что маловероятно). Следующий вопрос: за кого или за что погибли французские солдаты в Афганистане? Конечно, не за Францию — ей в тех краях делать нечего. За Соединенные Штаты. Мы — их вспомогательная сила. Франция, как Германия и Италия — всего лишь государство-вассал могущественного заатлантического сюзерена. Нам необходимо, наконец, осознать это, чтобы вновь обрести чувство собственного достоинства. Второй признак: управление территорией и населением. Умение отличать истинного националиста от других. Все мы знаем: французское государство своей политикой, своими законами, своими трибуналами организовало «великое переселение народов», заставив нас уживаться рядом с 8 миллионами иммигрантов-мусульман (и это пока не все) — детьми другой истории, другой цивилизации, «строителями» другого будущего. Третий признак: валюта. Всем известно, как у нас с этим обстоит дело. Неутешительный вывод: Франция больше не является суверенным государством. У нее нет собственного пути развития, собственной исторической судьбы. Это явилось следствием катастроф ХХ века и огромного шага назад, сделанного Европой и европейцами. Но есть одно «но»: если Франция отныне не считается суверенным государством, то французский народ и нация еще существуют, несмотря на все усилия по превращению его в разрозненных индивидов, лишенных корней! Это дестабилизирующий парадокс для французского сознания. Нам всегда внушали, что идентичность и суверенитет — это одно и то же, что нация возникает тогда, когда образуется государство, хотя в случае с французами это исторически неверно. Нет, государственный суверенитет — это не то же самое, что и национальная идентичность. Французское государство в силу своих универсалистских и централистских принципов последние двести лет было врагом своей живой нации. Государство всегда старалось искоренить французов, превратив их в заменимых «обитателей Шестиугольника». Государство вносило смуту в национальные традиции. Возьмем, к примеру, 14 июля: в этот день прославляется гнусный мятеж, а не грандиозность народного единения. Посмотрите на нелепую эмблему Французской республики: Марианна из гипса, у которой на голове революционный чепец. Посмотрите на жуткие логотипы, которые заменили собой старинные гербы французских регионов. Вспомните: в 1962 году государство просто оставило алжирских французов погибать. Да и сегодня нетрудно догадаться, что государство отдает предпочтение иммигрантам, отодвигая коренное население на второй план. Источник
